Глава 17. Ну и как оно…
Прошла уже неделя. И сегодня к нашему вящему удовольствию, вероятнее всего вернуться наши старшие мужчины. Если верить матушкиным расчетам…
Мы всю эту неделю жили слава богу тихо- мирно, ничего не происходило. Единственное, я каждый день теперь доила корову, чтоб привыкнуть… Ну и общалась с Василисой. Правда общение наше проходило в основном в одностороннем порядке. Видений наяву у меня не было, зато были сны.
Я в том лесу… все так же брожу по тропинкам, пока лисичка меня не находит и не отводит к реке. Там она усаживается на берегу и указывает мне кивком, что я должна смотреть в отражение.
Вглядываюсь в водную гладь и вижу какие-то размытые образы. Нечеткие, обрывочные, как кадры из фильма, будто смотрю в запотевшее стекло, сквозь которое видна лишь в темная комната, а в ней лица. Впечатление от этой мешанины видений жуткое и не внушающее ничего хорошего… Мне почти каждый день видится одно и тоже, снова и снова: истощенные, плачущие дети, с ними что- то происходит, и они все время от этого страдают, им больно и страшно… Они пытаются вырваться, сбежать, но у них ничего не выходит, рядом всегда кто-то есть… Тень… силуэт… кто именно разглядеть не выходит, как бы сильно я не пыталась всмотреться, было лишь чувство что это мужчина или несколько мужчин, скорее всего разные. Я пыталась выяснить у берегини, что это за видения, но она ничем не могла мне помочь разобраться в том, что происходит, а может и не хотела… Лишь отрицательно качала головой и сбегала в лес, оставляя меня на берегу одну. После нескольких бесплотных попыток я прекратила ее преследовать, потому что всякий раз, как пыталась настичь убегающую лисичку тут же просыпалась…
И просыпалась после этих снов в ужасно подавленном состоянии, на душе был неприятный осадок, хотелось прекратить это все, спрятаться и ничего не чувствовать, но как именно это сделать, не знала…
— Скорее бы отправится к знахарке… — с таких мыслей и начался мой сегодняшний день, под впечатлением от еще одного пережитого кошмара.
Проснулась я не самая первая, Зелеслав сидел на лавке у печи и натягивал рубаху. Боянки видимо уже не было, потому что занавеска в ее закуток была сдвинута и в проеме виднелась прибранная постель.
— Ну если Боянка встала, то матушка и подавно… — думала я, сползая с лавки и натягивая приготовленный на сегодня сарафан.
Одевшись и подвязав волосы, чтоб не мешали, пошла на улицу, привести себя в порядок. Управившись и понаблюдав немного, как братец кормит скотину, вернулась в избу. Здесь уже хозяйничали матушка с сестрой. Мама цедила надоенное молоко в кувшины, а Боянка взялась ставить хлеб. Я преодолела всю горницу и угрюмая, и мрачная взобралась на свою лавку. Улеглась, в надежде никого и ничего не видеть, чтоб не сорвать свое раздражение, вызванное очередным сновидением, на близких.
Теперь я даже понимаю Чипрану и ее манеру от плохих новостей замыкаться в себе на какое-то время. Если не знаешь и не можешь сказать что-то хорошее, то лучше помолчи и попытайся перетерпеть никому не нагрубив, не испортив настроение и не разругавшись. Смысла то все равно нет, а от того, что проорешься допустим, никому легче не станет и тебе в том числе. Только переживать начнут и беспокоится что с тобой что-то происходит и это может повторится. Ведь гнев и страх на самом деле заразен…
Находясь в своем преотвратном расположение духа, я лежа наблюдала за возней родных, проваливаясь в апатию и накрываясь тяжелым и вязким одеялом депрессии.
— Если эти сны не прекратятся я, наверное, свихнусь. — закралась мысль в голову. — Неделю смотреть кошмары с маленькими, периодически меняющимися беззащитными детишками, это слишком… Никто не выдержит.
Матушка обернувшись от печи, в которую ставила котелок и заметив мое угрюмое личико, спросила:
— Веда, стряслось чего? — отставляя в сторону ведро, стоящее на пути и вытирая руки, подошла ко мне.
— Нет мам, просто сон плохой приснился. — проговорила я ровным голосом.
— Что сильно дурной? Что снилось то? — присаживаясь на мою постель, озабоченно спросила мама.
— Да так… не разобрала толком, как обряд за Отомаша провела, так и началось на следующий день… — ответила, смотря в одну точку и замечая краем глаза, что матушка как-то подобралась.
— Что, с отцом или братьями что? — обеспокоенно спросила мама.
— Да нет не с ними… — пробормотала, не зная стоит ли рассказывать. — Дети, плачущие снятся… В беде они какой-то, а что- где не знаю, тяжко… — сказала я грустно и с отчаянием в голосе.