— Так вот, где пропадает мой братец?! Густав, за прогулы влетит!
— Сдалась эта учёба. Я планирую стать известным художником и забрать нас из нищеты, — отвлёкся на разговор со старшей сестрой. Именно она занималась моим воспитанием. Настоящих родителей не знал. Видимо выбросили на улицу, как ненужный хлам. Приёмная мать критично отнеслась к ещё одному нахлебнику, но вскоре перестала появляться дома, занимаясь проституцией. А Роксана, пела мне колыбельные, и воспитывала в любви. Несмотря на то, что была старше всего на девять лет, познала все тягости современной жизни. Делилась со мной последним куском хлеба, восхищаясь моими детскими рисунками. Сначала были натюрморты, затем плавно перешёл к портретам. Казалось, я не мог насытиться живописью. В ней весь смысл. Ночами восседал с мольбертами, а Роксана рассказывала про юношу, в которого была влюблена. В пятнадцать лет, удалось продать первые работы. Нам больше не приходилось голодать, и радоваться каждому счастливому дню. Как-то раз в канун Рождества сестрица вручила хрустального дельфина, и пообещала, что мы больше никогда не расстанемся. Лишь она ценила моё искусство. Но всему хорошему приходит конец.
Вскоре мать повстречала зажиточного миллионера, который относился к людям, как к рабам. Они очень быстро сыграли свадьбу и нам всем выпал шанс переехать в большой дворец- дом рабства. Тогда я не знал, какую злую шутку с нами сыграет судьба.
Отчим с первых дней проявлял особый интерес к Роксане, буквально раздевая её взглядом. А матери очевидно не было до этого никакого дела. Мои шедевры, считал посредственными, и всё время надсмехался.
— На твоих картинках и гроша не заработаешь. Опасные дяди делают большие деньги на другом.
— Не вам учить меня жизни.
— Как разговариваешь? Если надо пятки мои поцелуешь. Мир делиться на рабов и хозяев. Так вот твоя участь мыть ступеньки, по которым я хожу! — швырнул на пол одну из моих последних написанных работ.
Всех держал в страхе, мать частенько избивал, а сестру заставлял убираться каждые полчаса. Ни единой пылинки. Помню за грязь на одном из подсвечников он в первые поднял на неё руку. И тогда я взорвался. Нельзя трогать святое. Роксана не личная игрушка для издевательств.
— Вы больше её не ударите!
— С дороги отошёл, а не то и тебе достанется. А хотя охрана, отправьте его в интернат. Не вписывается в нашу семейку! — отдал распоряжение, зато сестра встала на защиту.
— Не троньте его! — заступилась будто родная мать, такой и являлась, ведь кормила с пелёнок.
На тот момент я был слабохарактерным, тяжело было кому-то нагрубить. А мир не терпит жалких особей, всё принадлежит богатым миллиардерам, которые в праве решить судьбу по щелчку пальцев.
Он запер меня в подвале, где каждый день проводил вместе с крысами и прочей слизью на стенах. Идти в детдом не решался, бросить сестру в лапах чудовища опасно. Приёмную мать он искупал в серной кислоте, а истерзанное тело отдал на съедение волкам.
В сердце рождалась ненависть, опаснее любого яда. Она прожигала насквозь, день изо дня превращало мою чистую душу в злобного монстра. Я знал, что на протяжении шести месяцев, подлец — отчим насиловал сестру. А я долго закрывал уши от криков, которые заставляли лезть на стенку. Пусть лучше причиняют боль мне, а не Роксане.
Пробыл в заточении восемь месяцев, моей едой становились отбросы, которые сестра тайком приносила. И в один из дней заметил на руке отсутствие трёх пальцев.
— Я убью его! Роксана, за что? — почувствовал привкус крови во рту.
— Отказалась спать с клиентом! Густав, наверное мы видимся в последний раз. Но, я хочу чтобы ты знал. Твои картины полны волшебства. Они излучают добро! Не позволь никому предать такое великое искусство! — натянуто улыбнулась, и поспешно скрылась.
Мавр истязал её и призывал покориться. Но волевой дух сестры не угасал ни на минуту. Вскоре я освободился от заточения, а отчима как след простыл. Роксана таяла на глазах. Они осквернили её душу, уничтожили ангела. И вместе с ним умирала и моя душа.
Выживали в лесу, найдя какую-то землянку. Я работал на трех работах, чтобы вылечить сестру. Но в один момент солнце погасло. Роксана умерла на моих руках, держа того хрустального дельфинчика, получив долгожданное освобождение. А что мне делать в этом мире без неё?
— Вернись! Мы же единое целое! Ради тебя создам столько шедевров. Он заплатит, я стану самым богатым человеком в мире и уничтожу мразь! — коснулся её обледеневшей щеки, но поздно. Её больше не вернуть.
Наше время…
Пролежал на холодном полу в гостиной, мысленно, по крупицам вспоминая тот ад, как внезапно потревожил дворецкий.