Лет до 20 я жутко комплексовала из-за возраста своих родителей. Если их работа неловкости и стыда вызывала у меня меньше, то возраст 40+ был для меня катастрофой.
Иногда меня спрашивали: «А ты с бабушкой пришла, да?»
Мама всегда выглядела очень уставшей и измученной, практически не следила за собой и я очень сильно не хотела, чтобы она забирала меня со школы.
У других детей родители были повеселее, помоложе, поактивнее. Мои были 90% времени хмурыми (кроме застолий и праздников), практически всегда занятыми и всегда уставшими. И я помню, как чувствовала постоянную неловкость за это.
Сейчас я понимаю, что если подожду с деторождением еще лет 5-7, то у моих потенциальных детей будут такие же эмоции, скорее всего. И это меня расстраивает.
В подростковый период мы постоянно ругались с мамой. Ей казалось, что я не так разговариваю, что я специально не учу алгебру и химию и всё в таком духе.
В подростковый период единственное, чего мне хотелось, это умереть. Ну или исчезнуть куда-то. Я ощущала себя тотально непонятой и очень одинокой.
После того, как в 18 лет моя жизнь рухнула в первый раз, мы с мамой очень сблизились.
Практически безвылазно я провела полгода в своей комнате, постоянно плакала и не понимала, как мне жить дальше. Всё это время мама была рядом, поддерживала, и её сердце как-то смягчилось по отношению ко мне.
Я помню себя ночью с ножом в руках и единственное, что меня остановило, была мысль, что мама проснется и увидит картину меня мертвой в луже крови. Мне тогда стало её жаль, я подумала, что это её сильно расстроит.
Время шло, а сепарация всё не происходила.
Мне очень не хотелось быть похожей на свою маму – фигурой, судьбой, жизненными постулатами. Я понимала, что она это она и у неё есть причины для сложившихся убеждений. Но мне виделась ужасом такая жизнь, как у неё и её представления о том, что происходит вокруг.
Наверное, я испытывала ровно то же самое, что и она ко мне. Она не хотела «такую» дочь. Такую – не самую успевающую в школе, не самую талантливую, не самую смекалистую. Не самую во всём.
А я не хотела такую маму – немолодую, вечно раздраженную, уставшую и грустную.
Какой должна была быть она в сложные девяностые, когда у неё еще было двое подростков? Какой должна была быть я, когда постоянно ощущала, что я не дотягиваю и мои желания что-то начать или пойти в какой-то кружок сопровождались словами «да ты опять это бросишь». Что может быть хуже, когда в тебя не верят твои родители?
Как много всего в нас закладывается в детстве. Того, что потом невидимой рукой влияет на всю жизнь. Влияет по-разному.
Меня всегда сильно раздражала мамина набожность, которая иногда граничила с какой-то неадекватностью. Папа был этим недоволен, я молча внутри себя была солидарна с папой и понимала, что, значит, мне не кажется.
Сложности с христианством я испытываю до сих пор, как немой протест против того, что было в моем детстве.
Я это прошла, я это закончила, я отдала этому дань, я имею право там не быть.
Столкновения с мамой на фоне религии были краеугольным камнем наших с мамой разборок. Она была за радикальное православие, а я была за единого Бога и то, что все религии это об одном и вообще Бог внутри меня.
Я помню, что был скандал, когда в 18 лет я начала слушать мантры и подпевать.
Потом был скандал, когда я пришла в целительство. Еще один, когда я начала делать пуджи.
Когда я полгода назад сняла крестик (а было это вообще из-за посещения врача, а не по каким-то убеждениям), скандала не случилось. Мама не замечала где-то месяц, пока я сама не сакцентировала на этом внимание. Скандала уже не было, но было недовольное лицо и я прям почувствовала разочарование внутри неё.
Мне искренне непонятно, зачем навязывать свою волю другим. Не нравится – пройди мимо. Я не заставляю тебя любить то, что я делаю, что для меня важно и ровно того же прошу от тебя.
Мне иногда кажется, что моё существование – это самый сложный урок для мамы.
Он о том, что человек, которого ты родил, тебе не раб. И он не обязан мыслить теми же категориями, что и ты. Не обязан соответствовать твоим ожиданиям. Есть даже такая вероятность, что он будет полной твоей противоположностью. И всё, что с этим нужно сделать, если не получается этот факт принять – просто отойти и не мешать.
Мне очень ценен мой путь, каким бы сложным и болезненным он не был. Потому, что он мой. Он о том, что как бы меня не пугали, не устраивали истерик и так далее, я всё равно буду двигаться так, как сочту нужным. Не мешая другим, но и не давая ущемить то, что важно для меня.