– Мое упущение, – пожимает плечами мужчина, нисколько не сожалея. Да, Альтан тоже понимает, что стояло на кону. А я была неосторожна. Хорошо, что из нас двоих мастер гильдии умеет работать с информацией и конфиденциальными сведениями.
Габриэль смеется и оглядывается вокруг.
– А я думал, ты подальше отъедешь от дворца.
– За дорогой надо было следить. Небось, все силы ушли на маскировку? Как ты вообще еще на ногах стоишь? – укоряет без капли жалости и снисхождения к ребенку Альтан.
Гейб действительно выглядит не очень, приглядываюсь я. Губы обескровленные, личико бледное, глаза тусклые. Пусть он и острый на язык и выражения, но принц всего лишь ребенок. Немногим старше моей Печеньки.
Его высочество шагает в сторону жениха и цепляется за его руку.
– Поделишься?
– Вот еще, балбес. Сам виноват, сам и разгребай.
Мой маг вырывает руку из пальцев принца, и тот шатается, не находя опоры сохранить вертикальное положение.
– Поймала! – я, наклонившись, придерживаю принца за плечи и с улыбкой заглядываю в его широко распахнутые от удивления голубые глаза. Они гораздо ярче и синее, чем очи Альтана.
Прости, пацан. Не могу не испытывать легкое чувство вины за то, что Альтан так резок с ним после моего рассказа. Но ведь этот конкретный Габриэль еще не сделал ничего непоправимо плохого! Он ребенок, и потом, даже через много лет спустя, вряд ли события изначального сюжета повторятся. Слишком сильно уже задействован эффект бабочки, мое присутствие и активные действия перекроили канву оригинального сценария до неузнаваемости.
– У вас красивые глаза… – бормочет мелкий принц, не моргая заглядывая в мое лицо.
Я отвожу взгляд и придерживаю его, чтобы он не упал, когда мальчик изъявляет желание принять ровное положение.
– Как себя чувствуете, ваше высочество?
– Можно просто на «ты» и без титула, – смущенно шепчет Гейб.
Опускаю руки и выпрямляюсь, убедившись, что принц твердо стоит на ногах.
Альтан фыркает.
– Что за театр одного актера, Габриэль? В этот раз я все твоему брату расскажу, пора уже найти на тебя управу.
– Только попробуй! – кричит мальчик снизу вверх. К его щекам возвращается румянец.
Ну, значит, не о чем волноваться.
Ухожу за Пенелопой, заметив, что родителей, прибывших за своими чадами, все больше и больше становится у ворот и на территории детсада. Не хочется заставлять Печеньку нервничать и наблюдать как ее друзей забирают одного за другим, пока она остается ждать в одиночестве.
Когда мы с дочкой за руки выходим на улицу, где припаркован экипаж с вздохнувшим облегченно при виде меня кучером на козлах, я запоздало осознаю, что происходит неизбежное. Пенелопа продолжает щебетать о том, что сказал ее друг, что ответила подруга, какой десерт подали после обеда, во что она играла, еще не заметив две фигуры – одну высокую и одну низкую – впереди.
– О! Мама, почему ты не сказала, что дядя Тан тоже пришел?! – восклицает Печенька, лучась улыбкой с ямочками на щеках, в уголках ее глаз собираются лучики.
Я холодею внутри. Принц Гейб смотрит уж больно внимательно в нашу сторону. И увы, убежать не получится. Печенька вприпрыжку тянет меня вперед.
– А это кто?
– Что за мелочь?
Пенелопа моргает, они с его высочеством стоят лицом к лицу.
53
Изменишь поток воды, река найдет новое русло. Что должно было случится – преобразилось до неузнаваемости, значит, и все грядущее нашло новое направление. Верно, будущему, где бы моя малышка погибла от замысла главного героя, не суждено воплотиться в реальность. Рано или поздно, они бы все равно встретились, как ни крути, а старший брат Гейба, приходится отцу Печеньки хорошим другом.
Пенелопа хмурится, ее маленькое личико краснеет, но в глазах вспыхивает негодование. «Кто тут мелочь?!» – читается в ее насупленных чертах.
Его высочество переводит взгляд с моей дочери на наши руки и на меня.
– Это…твоя дочь?!
Я киваю, стараясь сохранить на лице улыбку, но про себя удивляясь неформальному обращению. Этот малец имеет талант вызывать раздражение. Габриэль снова обращает свое удивленное лицо к Пенелопе, внимательно окидывая ее взглядом.
Малышка не боится. Открыто смотрит на принца и потом усмехается, странно при этом походя на своего отца, следящего словно коршун за каждым телодвижением второго принца.