Поночка тараторит без умолку, обещая сомнительную похвалу от Идеи Георгиевны. Подумать только – в ток-шоу Оксаны Сидоровой примет участие сотрудник ее радиостанции! И плевать на тему программы, незаконные сделки и мошенничество, в коих обвиняют эту самую сотрудницу – то есть меня!
Я с трудом подавляю волнение – натягиваю на лицо улыбку, выпрямляю спину. Со стороны выгляжу вполне уверенной молодой женщиной, а внутри… Тону в беспокойстве за Джордана, снова и снова набираю его телефоний номер. И он снова молчит…
– Анжелика Львовна, начинаем эфир через минуту. Уже сделали рассадку гостей и настроили микрофоны. – Щебечет Оксана Сидорова, а ее набрызганная лаком челка ломано подрагивает. – Наш главный спонсор на месте?
– Нет, – выдавливаю чуть слышно. У меня руки опускаются от беспокойства и страха.
– Вы звонили его личному помощнику?
– Да, она не знает, где Джо.
– Странно, он настоятельно просил посадить его недалеко от вас. Значит, что-то случилось.
«Да, капитан Очевидность! И я сгораю от волнения! Так, что хочу все бросить и убежать отсюда!»
– Начинаем программу, Оксана. Мне важно обнародовать ситуацию, в которую я попала. И я выступлю. – Произношу твердо.
– Правильный настой, – хищно улыбается она, растягивая раздутые от уколов губы в улыбку.
Студия располагает к беседе – теплое освещение, мягкие пузатые кресла и диваны, аромат ванили, щекочущий ноздри. Эдакая уютная гостиная в стиле прованс. Только занавесок в цветочек недостает для полноты картины. И я расслабляюсь… Настраиваюсь исполнить свое предназначение, выбрасываю из головы все лишнее. Потом… Джо все мне объяснит после…
Глава 44.
Лика.
Не знаю, что там у них с Джо случилось в прошлом, но сейчас Мия Златопольская вызывает уважение. Не только во мне – сотни устремлённых на неё глаз говорят об этом. В них сочувствие, жалость, обожание, желание, восхищение – что угодно, но только не снисхождение.
– Да, я хочу помочь этой несчастной женщине, – Мия изящно взмахивает ладонью в мою сторону, и этот жест не кажется мне насмешливым. – Потому что уроды должны быть наказаны! Мы будем писать петиции и требовать, чтобы нас защитили! Нас – слабых женщин!
Ее голос садится до хриплого шепота. Мия тоже на грани. Тон ее голоса, потухший взгляд, нарочитая строгость и какая-то неестественная напряженность – все говорит об этом.
– Мия, вы сталкивались с домашним насилием? Ваши слова основаны на личном опыте? – ведущая Оксана энергично трясёт челкой и подкидывает дровишек в костёр обсуждений публики.
– Да. Я перенесла насилие.
С этими словами Златопольская срывает шарфик с шеи и приспускает блузку, демонстрируя зрителям застарелые синяки. По залу прокатывается возмущённый гул, но Оксана изящным движением наманикюренных пальчиков его подавляет.
– Тишина в зале. Вас бьет любимый мужчина? – дрогнувшим голосом произносит она. Делает едва заметный знак оператору, а тот, в свою очередь, катит стойку с камерой в центр зала – для крупного ракурса.
– И да, и нет... Мы были близки в прошлом. Сейчас я дала ему второй шанс, но издевательства повторились. Я добьюсь суда над ним! Вот увидите! – гневно кричит Мия. Ее бледное лицо вспыхивает румянцем, глаза загораются ярким блеском. Воительница. Мне остаётся лишь согласно кивать в такт публике.
– Давайте уточним у Анжелики, поверил ли ей следователь? – Оксана переключает внимание на меня. – В нашей стране царит шовинизм и патриархат, – произносит она и замолкает, очевидно, удивившись сказанной глупости. – Мужчина всегда будет оправдывать мужчину.
– Следователь мне поверил. И я знаю, что расследование моего дела будет тщательно проводится. Я обращаюсь к тем, кто знает моего мужа. Возможно, вы пострадали от его беззаконных действий или видели что-то, способное ускорить процесс. Я беременная женщина и я... очень не хочу рожать малыша в тюрьме.
Честное слово, я не хотела выступать так! Открыто, навыворот... Слишком откровенно. Про беременность никто из присутствующих не знал, но судя по виду Оксаны, фишка удалась – зрители прониклись моей проблемой на все сто. Только бы это сработало!
Я послушно отвечаю на вопросы, слушаю выступления экспертов, адвокатов, пострадавших, но мысли крутятся далеко – рядом с Джорданом. Почему он не пришёл? Какие дела могли его отвлечь? Архиважные – не иначе! И мне до чертиков интересно, что он раскопал? Выяснил, кто крыса, слившая информацию Ольшанскому?