– Пойдешь?
– Конечно. Хапаев предлагает через суд лишить Тасю права опекунства. Она подозревается в тяжком преступлении, к тому же находится в бегах. А мне нужно скорее жениться, чтобы усыновить этого сладкого малыша. По-моему, он просыпается, – произношу тише. – Эх, не светит нам второй раунд. – Целую Личку в щеку и медленно поднимаюсь.
– Ути-пути, Мэйсон. – Личка тянется к малышу и прижимает его к груди. – Джордан, а пойдем в парк ВДНХ? Или зоопарк? Погода хорошая, сынок с нами. Все позади. – Мечтательно добавляет она.
– Кроме того, что убийца не найден. И Тася неизвестно где… – отвечаю со вздохом. – Но в парк все равно пойдем. Собирайтесь, а я пока кофе сварю.
Москва радует хорошей погодой. Ноздрей касаются ароматы сладкой ваты и попкорна, а кожу нежат взвешенные в воздухе капли воды. Мэй смеется и гулит, завидя фонтаны. Любопытно вертит головой по сторонам, щурясь от солнечных бликов. Если бы не бегающий на свободе убийца, счастье было безграничным… А пока… Я наслаждаюсь моментом, хватаю его за хвост как юркого зверька, смотрю в улыбающиеся лица любимых и не думаю о плохом…
– Джордан, будешь мороженое? – певучий голос Энджи вырывает меня из задумчивости. Личка благополучно окончила универ и, с легкой руки Тихона Боровицкого поступила в школу дикторов Виктории Боровицкой. Теперь я официально считаюсь женихом диктора. Ну и немного ведущей на радио.
– Буду. А тебя в мороженом так особенно…
– Фу, какой наш папа пошляк! – смеется она. – Да, Мэйсон? Джо, он глазки трет. Можем пройтись до террасы и пообедать? Я, между прочим, все время хочу есть. – Поджимая губы, добавляет Энджи.
– Не представляю, как ты будешь учиться. Может… ну эту школу? Я хочу, чтобы ты была здоровая и отдохнувшая. Лика, я…
– А я хочу быть счастливой, Джо. Голос – моя стихия, жизнь, предназначение… Я просто погасну, если не буду полезной миру.
– Я тебя люблю, Энджи. Не поверишь, но мне для счастья нужна только ты. Ну… и этот пухляк, пожалуй.
– И малыш. Да, Джо? – она кладет ладони на живот.
– Да. Несомненно. Я его люблю как своего.
Обнимаю Лику, радуясь ее перемирию со свекрами. К слову, родители со скрипом, но приняли мой выбор. Отец извинился за грубые слова в адрес Энджи, но от комментариев по поводу бегства Таисии воздержался. Мама фыркнула и улетела в Париж – богемная жизнь куда ближе ей, чем житейские хлопоты и заботы о маленьких детях. Ну и пусть! Главное – мы любим друг друга. И для счастья нам больше никто не нужен…
– Идем, Личка. Буду кормить тебя шаурмой. Ты ела шаурму из киосков ВДНХ?
– Нет, – Энджи удивленно вскидывает бровь. – Если это вкусно, то…
– Еще как. Мэйсон уснул, мы можем не торопиться. Взять тебе кофе?
Она не успевает ответить: в моем кармане настойчиво гудит телефон. Востриков, собственной персоной! Чертыхаюсь в голос, но на звонок отвечаю сразу:
– Слушаю. Есть новости?
– Да, Джордан. Лика рядом? – шумно дышит Востриков.
– Да. Поставить на громкую связь? – не дожидаясь разрешения, включаю динамик. – Мы слушаем вас.
– Утром пришли результаты судебно-криминалистической экспертизы трупа Виктора Ольшанского. Со стопроцентной вероятностью убийцей является Иосиф Казанцев. Под ногтями убитого найдены следы кожи, чья ДНК совпадает с ДНК Казанцева – его данные есть в полицейской базе. В ранах на коже Виктора Казанцев оставил микрочастицы кожаной перчатки. Судебный медик отклонил версию о причастности к убийству Таисии. Скорее всего она просто трогала Ольшанского, поэтому и оставила следы. Под его ногтями слишко мало частиц женской кожи. Мы опросили сотрудников офиса Ольшанского, и они подтвердили, что Иосиф частенько подслушивал разговоры начальника. Скорее всего, Виктор не хотел посвящать помощника в щекотливое дело, а может…
– Он не хотел делиться, – обрывает Энджи, на миг отвлекшись на проходящих мимо пешеходов и велосипедистов. – Или дал Иосифу слишком мало.
– Тоже к этому склоняюсь. – Добавляет Востриков. – Иосиф убил Виктора и присвоил миллион себе. А Тасю… Скорее всего, она своими глазами видела расправу над Ольшанским, испугалась и сбежала. Пока ее местонахождение неизвестно. Ориентировки мы разослали по всей стране. Выходит, убийство произошло после того, как троица отдала Мэйсона старушке Мутнянской.
– Где может прятаться Иосиф? – настроение стремительно портится.
– Где угодно… С такими-то деньгами…