Мамонт закатил глаза, сам не понимая больше от боли, сковывающей руку, пульсирующей в ней и разливающейся по всему телу, или от собственного удивления.
- Это ведь надо было вспомнить!
Потом он вдруг подумал о том, что верность Надя ему явно не хранила и затворницей не была, ведь во время секса она точно не девственница была. Или он слишком напился, что даже не заметил этого? На секунду даже скотиной себя бесчувственной посчитал, жалость внутри проснулась, но напомнил себе, что змею жалеет, и сразу отпустило.
- Это не я тебе те записки писал… Я их носил и передавал тебе, но писал их вожатый нашей группы, Димка Колесов, если не ошибаюсь, - произнес Мамонт, зажимая рану. - Ты ошиблась. Не того всю свою жизнь искала. Я за компоты это делал. Димка мне компоты отдавал свои, а я записки передавал, потому что он стеснительный был, боялся сам к тебе подойти… (200cf)
Во взгляде Нади в это мгновение вселенское разочарование появилось, и Мамонт понял, что она сама же себя и наказала за содеянное. Услышал стоны со стороны Ани и повернулся, но Надя снова попыталась выстрелить. Только ей известно не было, что пуля в пистолете одна всего была. И Мамонт ее уже принял на себя.
- Ненавижу тебя! - закричала Надя и схватила какую-то арматуру.
Мамонт среагировать не успел и почувствовал удар. В глазах потемнело, в ушах свист появился. Он постарался бороться с этим ощущением, чтобы Аню защитить, но краем глаза заметил влетевшего Пашку, хватающего психопатку, и расслабился, падая на бетон.
Глава 24. Будет ли все хорошо
Мамонт открыл глаза, чувствуя, как сложно было сделать это, ведь веки так сильно отяжелели, что отказывались слушаться. Он постарался встать, но плечо резким выстрелом напомнило о боли. Огляделся вокруг себя и понял, что находится в палате. Посмотрел снова направо, решив проверить, что зрение не обмануло его, и заметил Аню на кровати рядом с собой. Она глядела на него перепуганными глазенками. Левая рука была загипсована, а на лице небольшой зеленоватый синяк и несколько царапин. Больно стало оттого, что его девочка оказалась вовлеченной в разборки столетней давности.
У Мамонта в голове даже не укладывалось, как можно воспринять эти записки школьные, как что-то серьезное…
Как?
Видимо, психическое расстройство у Нади давно было. Возможно, с раннего детства, а активировалось, когда она стала чувствовать себя никому не интересной.
- Ты как? - спросил Мамонт, осознавая, как сильно ослаб.
- Все нормально. Все хорошо будет… Ты не волнуйся. Ты крови много потерял. Врачи сказали, что тебе лежать нужно.
- Я пока и не пытался встать, а вот ты волнуешься! Сколько уже времени? Мы… Нас сюда давно привезли?
Аня как-то грустно посмотрела на него, взгляд чуть в сторону отвела и прошептала:
- Второй день. Вчера тебе операцию делали. Пуля застряла в плече и раздробила кость… Много крови было потеряно.
- А как же Миша?
Мамонт подскочил резко и снова упал на подушки, потому что перед глазами потемнело от боли, которая резанула плечо, словно очередная пуля туда попала.
- Миша с твоими родителями. Ты не волнуйся. Паша вчера отвез его в деревню… И Нину высвободил из заточения, как рыцарь принцессу. Знаешь, мне кажется, что они даже подружились…
- А ты… Как?
- Паша приходил утром. Цветы вот принес… Фрукты…
Мамонт с ревностью покосилась на тумбочку, на которой стоял букет желтых хризантем. Он Ане всего один раз цветы подарил и хотел срочно исправить это. Задарить ее цветами, сделать жизнь на сказку похожей.
- Миша испугался, наверное, - поджал губы Мамонт. - Я ведь ему тортик обещал принести. И тебя домой… Живую и невредимую.
- Прежде чем увезти его, Паша его сюда завозил. Я ему все объяснила. Миша ждет нас. Сегодня вот по телефону с ним разговаривали… Ты позвони ему… И он, и родители твои переживают за тебя.
Мамонт поджал губы, понимая, что действительно виноват перед своими близкими. Он от родителей отдалился сразу, как только те начали против его брака с Верой выступать. Даже не пытался поговорить и понять, почему они так сильно против. Он ведь деньгами откупаться пытался, а на самом деле должен был внимание свое и заботу проявлять. Снова так мерзко на душе стало…
- Что с Надей?
- Полиция приехала следом за Павлом. Твое заявление и признание Егора чистосердечное вынудили их примчаться. Ее увезли, а куда там дальше определят, я не знаю. Пока полицейские не приходили, чтобы допрашивать…
У Ани взгляд такой потерянный был, что до боли в кончиках пальцев захотелось прикоснуться к ней, обнять и пообещать, что теперь все хорошо будет. Потому что Мамонт все для себя решил - они продадут к черту все квартиры после свадьбы и уедут, в доме ремонт сделают… И Мамонт, наконец, воплотит мечту своего юношества - откроет базу отдыха в деревне, а отца управляющим сделает, и матери непременно придумает должность, чтобы были они заняты делом и не скучали там. Он постарался встать, опираясь на здоровую руку, но показалось, что рана снова начала кровоточить.
- Петь, тебе вставать нельзя. Давай, я лучше к тебе пересяду? - предложила Аня и поднялась на ноги.
- А тебе вставать можно?
- Я более-менее себя чувствую… Мне кровь прочистили от вредных веществ, которые в том наркотике содержались. Перелом небольшой загипсовали. В целом я в порядке. Правда, мне назначили курс общения с психиатром, не знаю зачем.
Аня выглядела потерянной, и у Мамонта сердце сжималось, так хотелось отмотать время назад и предотвратить весь этот кошмар. Она подошла, села рядом и как-то спокойнее стало. Сжав ее руку, он понял, что нельзя откладывать с признанием. Ведь когда ее украли, точно осознал, что любит всем сердцем. И она должна знать.
- Петь, ты поговорить хотел… Ну, перед тем как все это случилось, - напомнила Аня.
И внутри такой водоворот противоречий возник. С одной стороны, хотел поговорить. Не видел смысла умалчивать о причастности его матери… Но с другой стороны, он уже собирался признаться в любви, а тут такое…
И тут идея в голове появилась о том, что для признания в любви нужна другая обстановка… Что-то романтичное. Не место тут признаваться в своих чувствах.
- Хотел…
Мамонт поджал губы. Он рассказал Ане все, что узнал от своей матери о причастности той к увольнению из детского сада, о судьбоносном знакомстве с приемной матерью Ани… И посмотрел в глаза, пытаясь понять, не сделал ли хуже своей откровенностью. Аня все слушала, не перебивая, а потом сделала глубокий вдох и пожала плечами.