— Ольга, — перебиваю девушку, — на сегодня я ее заберу, но не переживайте, за такой побег Одуванчик еще получит… — бросаю взгляд на выглядывающую в окно дочь, — долгую и нудную нотацию.
— Упс… — поджимает губы Ася и ныряет обратно в салон.
— Простите еще раз, мы разберемся с ее таким поведением, — киваю бойкой Ольге.
— Хорошо, Владислав. И пожалуйста, — берет меня под руку девушка, слегка отводя в сторону, — поговорите с дочерью по поводу ее поведения. Уже почти неделя, как идет лагерь, но она напрочь игнорирует и класс, и свою учительницу. Варвара Дмитриевна молоденькая и тоже только на прошлой неделе пришла к нам в школу. Очень хорошая девушка и уже просто не знает, с какой стороны подступиться к Асе.
Хочется сказать что-то резкое на такую просьбу, указать на то, что учитель должен уметь найти подход к любому ребенку с любым характером, но, к сожалению, я слишком хорошо знаю свою дочь. И весь масштаб проблем, которые она может устроить. Поэтому киваю и, пообещав разобраться, сажусь в машину.
— Что тебе наговорила эта Олечка? — слышу ехидное с заднего сиденья от Аськи, как только мы выезжаем с парковки. — Тетя-лягушка не справляется с такой врединой, как я? Ну, так может, надо отправить меня снова в другую школу?
Бросаю взгляд в зеркало заднего вида и вижу, как обиженно и с какой злобой бросает слова дочурка.
— Ася, ты чего добиваешься своим протестом? — устало выдыхаю, сосредоточив внимание на дороге. — Что мне нужно сделать, чтобы ты начала вести себя нормально?
— Может, быть чаще дома?
— Ты знаешь, что я не могу. При всем моем огромном желании!
— Тогда отправь меня к матери, — задирает нос ребенок.
Матери. Карину она зовет исключительно «мать». Не мама, мамулечка или ма, а мать. Видно, уход бывшей жены на дочери сказался настолько сильно, а обида на родительницу так велика и глубока, что не достойна она быть “мамой”.
— Ты правда хочешь к ней? — такая мысль колет. Хоть я и не могу претендовать с такой занятостью на звание отец года, но, видит бог, я стараюсь всю свободную минутку отдавать Асе. Кино, кафе, парки, бассейны — моя фантазия заканчивается, кажется, мы были везде, где только можно, но я буду продолжать, пока Асе это нравится. Тогда как Карина, единственное, что делает, это звонит раз в месяц и шлет подарки на праздники.
— Какая разница, — дует щеки дочь. — Или вообще в детский дом отдайте! Все равно у вас обоих нет времени на меня. У вас постоянно работа, а я одна… — кусает губы, и я вижу как любимые глаза на мокром месте.
Паркуюсь у торгового центра и поворачиваюсь к дочери.
— Мы любим тебя. Я люблю. И даже мама, несмотря на то, что занята, но любит.
— Откуда ты знаешь! — складывает руки на груди вредина.
— Знаю.
Мы молчим. Ася старательно дует губы и смотрит в окно, а я понимаю, что нужно срочно что-то менять, пока не поздно. Иначе ее обида прорастет так глубоко, что ни одними словами и поступками будет не вытравить.
— Неделя, Ась. Ты разбила окно, подралась с одноклассницей, порвала учительнице кофту и испортила парту. И все это за неделю. Так нельзя.
— Я не виновата, — ответ стандартный, как всегда.
— А кто?
— Все. Они все. Мне не нравится класс! И Варвара Дмитриевна мне не нравится, она лягушка!
— Почему? — пожимаю плечами, слыша это уже не первый раз.
— Потому что…
Потому что — на этом заканчиваются все наши разговоры.
— Мы пойдем в детский мир? — напускные дутки дочери проходят, стоит ей только вспомнить, что добрый папа спускает ей с рук все проказы.
— Нет, — завожу мотор, хоть решение и дается нелегко.
— Почему?
— Потому что, Ася, — смотрю на пыхтящую от досады дочь, и сердце разрывается. Но если я и дальше продолжу спускать все на тормозах и прощать такие вещи, как препирания с учителями и порча школьного имущества, однажды уровень ее проделок может вырасти до Уголовного кодекса. — Потому что нельзя сбегать из школы, обзывать учителей, драться с одноклассниками и портить школьное имущество. И пока ты это не поймешь — увеселений не будет.
Если можно пыхтеть еще громче, то дочь это прекрасно демонстрирует.
Перебесится. Зато, может, хоть каким-то это станет для нее уроком.
Дома меня подчеркнуто игнорируют и запираются в своей комнате.
Когда через пару часов заглядываю в детскую, Ася спит. Развалилась звездочкой на кровати, как была, в одежде, и сладко посапывает. Зависаю на пороге, прислонившись плечом к косяку, и пытаюсь сложить в своей голове понимание того, как вообще дальше действовать.