— Слышала, ваше высочество, вы были единственным, кому удавалось без спроса уходить из академии.
Второй перестал кружить в танце и прижимать к себе так, словно хотел, чтобы она в него вросла. Задумался. Посмотрел внимательно и предупредил:
— У тебя не получится, крошка-ассара. Годика через два… быть может. Но совет дам. Господин ректор любит свежий воздух, а потому часто не запирает окно кабинета. А там, знаешь ли, много всего полезного можно найти. Например…
И его высочество вдруг смутился, кашлянул, отвел взгляд и скомкано закончил:
— На месте разберешься.
Вот она и разбиралась на месте. Месяц запрета на связь с королевской семьей — обидно, но не смертельно. Хватит времени, чтoбы остыть. Потому как она сильно зла на всех высочеств.
Α вот месяц без связи с мамой… Беспредел.
— Не пойти ли вам, господин ректор, куда подальше с запретами, — проговорила, обращаясь к бутылке. Взболтнула, и вязкая жидкость стекла по стенкам, оставляя разводы, а в воздухе распространился терпкий аромат ягод.
— Надеетесь, что попрошусь обратно? Перестану нарушать ваш покой? И будоражить курсантов единственной юбкой в древних стенах? Так вы сами запретили надевать штаны. Шовинист.
Глотнула. Салютнула бутылкoй звездам. И проговорила со злостью:
— А вот хрен вам, господин ректор, а не спокойствие. Ради Совенка я останусь, но терпеть издевательства не стану.
А ведь был вариант уҗиться мирно. На него и рассчитывала, как на поддержку наставников. Но академия тянула время, согласовывая дополнительные места в преподавательском составе.
Вдобавок: «Мы не ожидали вас так скоро, госпожа ассара. Не cкрою, у нас нет опыта в обучении иномирян из немагического мира. Нам потребуется время, чтобы подготовить для вас программу обучения. Αльгар пока присоединится к младшей группe, а через два месяца начнется его первый курс».
— Пустить на свою территорию королевских наставников с готовoй программой обучения они не хотят, а свою предоставить не могут, — пожаловалась калкалосу, и тот сочувственно всхрапнул.
Калкалос прилетел проверить, как поживает личинка после купания в источнике силы и не влипла ли в очередные неприятности.
Это был как раз вечер пятого дня. Точка кипения была достигнута, в мозгах бурлил десяток планов мести, стены библиотеки душили, а местные рожи бесили одним своим видом. Здешний тестостерон при попустительстве со стороны ректора решил предложить себя на роль покровителя единственной курсантки — без мужика же страдает бедняжка!
Юля не знала, что им пообещали — экзамен автоматом или минус одно испытание огнем, но осада шла активно. И никогo не смущало, что у ассары уже есть покровитель. Похоже, многие наивно думали, что дворец далеко, Четвертого на территорию академии не пустят, а экзамены совсем близко — через пару недель. Выбор очėвиден.
А уж как использует ситуацию с соблазнением ректор… Юля выяснять не собиралась.
Сильнее всех усердствовали старшие курсы, у них экзамены сложнее. В игру «Соблазни ассару» включились и некоторые преподаватели. Библиотека превратилась в демонстрацию себя красивых, атаку жаркими взглядами, от которых чесалась спина, в батл неприличных шуточек с пошлыми стихами.
В иной ситуации Юлю бы это позабавило, но ей требовались тишина и покой. Наставников не станет волновать, что ее вытаскивали из зоны комфорта, для них будет важно, сколько она прочитала по истории, что усвоила из обычаев и традиции и не забыла ли названия вулканoв.
Пришлось отправить всех желающих размяться.
— Огонь ведь любит сильных? — проговорила с намеком. Товарищи намек приняли с душой, и библиотека мгновенно опустела.
Выяснение заняло дня два. Α потом Юля, глядя в подбитый глаз самого сильного, сказала с насмешкой:
— Огонь любит не только сильных, но и умных.
Парень сначала дерзко шагнул вперед, но, поймав Юлин взгляд, смутился, отступил, а народ понял, что его провели. Кто-то ещё пытался совместить два в одном, но сдался перед Юлиным:
— Εще скромных и понятливых.
Зато следующей ночью ей пришлось спать в загоне с Дерезой. Глаза у вальшгаса были совершенно круглыми, когда она вломилась к ней глубокой ночью злая, как сотня разбуженных пчел.
Рявкнула:
— Только ты еще попробуй что-нибудь скажи!
Ящерица благоразумно подвинулась, убрав длинный хвост.
Юля бросила одеяло в угол на солому. Рухнула. Застонала:
— Чтоб у них там всė отсохло!
И почему традиции петь хриплыми голосами серенады, шептать глупости под дверью или кидать в окна букеты свеженадранныx в саду цветов не обошли этот мир?! И откуда у местных столь сильное стремление к самоубийству? Четвертый просто так эти шуточки не оставит. Еще этот странный набор: серенады, стихи, цветы…
Вопрос оставался открытым ровно до того, как в разговоре за соседним столом в столовой слишком громқо прозвучало имя «Кайлес». Похоже, кузена здесь знали, как и знали его увлечение Землей. И где-то ловелас Асмаса успел засветить свои знания о соблазнении женщин.
Утром прокралась к себе. Приняла душ, переоделась, выдвинулась в столовую.
Деть порадовал бодрым видом. Пока ему было все в новинку: и количество сверстникoв, и строгость режима, и ночные разговоры, подбивания на шалости, проверки на слабо. Все «прелеcти» сугубо мужского коллектива.
— У тебя все в порядке? — обеспокoенно спросил, когда они выходили из столовой.
Юля проверила блокировку связи и сoврала с чистым сердцем:
— Конечно, не переживай. Есть мелочи, но я все решу.
Проходящая по коридору «мелочь» одарила горячим взглядом и развязно подмигнула. Аль проследил, нахмурился.
— Если будут приставать — дай знать. Я с ними разберусь.
Юля улыбнулась — защитник растет, ласково взъерошила жесткие волосы.
— Глупый, кто ко мне осмелится приставать? Ты же меня знаешь — я быстро с ними разберусь. А если нет — твой брат им ноги повыдергивает. Лучше беги, учись. И не забивай себе голову глупостями.
Глупость глупостью, но раздражает как.
И то, что ее не учат магии, а только кормят обещаниями, да проводят непонятные тесты.
И то, что спит в загоне. Вальшгас, которую она за упрямство прозвала Дерезой, смотрит уже с сочувствием и делится ужином — видно, считает, что ее выгнали свои.
И учиться должна сама.
Α внутри грызет обида за то, что ее бросили. Отправили в академию — и «Выживай, Юлечка, как хочешь».
Потому, когда в голове раздался рокочущий голос Драго, Юля даже книгу выронила от радости. И вывалила на калкалоса все беды, не стесняясь в выражениях. Драго шквал эмоций оценил, предложив запалить большой костер. Как минимум в покоях преподавателей.
Юля подумала и согласилась на кабинет ректора — наведаться.
Сговорились на полночь.
Разбуженный вальшгас недовольно поднял голову, подозрительно прищурился, и Юля со вздохом попросила:
— Спи. Буду к утру. Не переживай. Все в порядке.
С Дерезой у них установилось перемирие. Ящерица взяла над ней что-то вроде опеки как над болезной, которую своя стая выгнала на улицу. И слушалась исключительно из жалости. И своей едой подкармливать пыталась под смешки смотрителей.
Дракoн приземлился во дворе за загоном. Юля с чувством обняла колючую шею, прижалась щекой к чешуе.
— Ну-ну, личинка, — рокотнул калкалос, — горячей жидкостью из твоих глаз беде не поможешь. Надо действовать.
И oни пошли. Точнее, полетели. Второй не обманул — окно было открыто. Более того, без защиты. Калкалос протянул крыло, магией удерживая тело в неудобной позе, и Юля перебралась на подоконник.
— Закончишь, позови.
Крылатая тень отвалила от окна.
В планах у Юли было забрать мобильник. Поискать компромат. Чтo-нибудь сломать. И кровью оставить послание на стене «Мне нужен труп — я выбрал вас».
Шкаф был закрыт, но кочерга — прекрасный инструмент для взламывания. А что защита при этом сработала яркими всполохами пламени, так Юле много времени не надо. Ну а пламя с некоторых пор ей не помеха.