Как только меня оставили одну, я замоталась в белое махровое полотенце, все еще чувствуя тянущую боль в затылке, да и в груди немного жгло. Постоянно мне мерещились шаги за спиной или же посторонние шорохи, отчего я вздрагивала всем телом.
Вернувшись в комнату, чуть было не вскрикнула от неожиданности. В кресле сидела взволнованная и опечаленная Матильда. Но именно ее я сейчас больше всего не хотела перед собой видеть. Сердце ускорило свой ритм. Стараясь соблюдать внешнее спокойствие, прошла к шкафу, боковым зрением не выпуская гостью из виду и попутно спрашивая:
— Вы все еще не ушли? — голос на мгновение дрогнул, и я понадеялась, что она это не заметила.
— Нет, не смогла оставить все так, как есть. С Вами все хорошо? Вы бледные, как ночной мотылек. Как Ваше самочувствие?
Улыбнувшись лишь уголком губ и достав себе ночную рубашку и халат, ответила:
— Сейчас мне уже намного лучше, чем было несколько минут назад. Это уж точно, — последнее было сказано совсем тихо, больше для себя, чем для посторонних ушей.
— Что произошло? Кто на Вас напал? — обеспокоено стала заваливать меня вопросами женщина, встав на ноги и предлагая свою помощь.
И не знаю почему, но мне показалось, что в ее словах есть подтекст. Почему-то вместо обычного волнения я почувствовала её беспокойство быть раскрытой. Вот только, может, это всего лишь моя паранойя или же последствия недавнего стресса. Но строить дальнейшие предположения на нервной почве я не стала, решив дождаться, когда разум остынет.
— Я не знаю, — пожала плечами, улыбнулась усталой улыбкой. — Когда на меня напали, мне не удалось ничего увидеть. Все произошло слишком быстро.
— Бедная моя госпожа, — как-то даже облегченно охнула домработница, подскочив ко мне и попытавшись обнять.
Неосознанно я отступила на шаг назад, заметив, как в карих очах собеседницы промелькнуло подозрение, из-за чего мне быстро пришлось искать оправдание своих действий:
— Простите, после пережитого я вся на нервах, — виновато проговорила, уже сама делая шаг навстречу, чтобы заключить женщину в объятиях.
Этот, на первый взгляд, обычный дружелюбный жест дался мне очень тяжело, но нельзя было выдавать себя так явно.
Вскоре меня окончательно оставили один на один с моими мыслями, отчего не стало лучше. Вот почему, быстро собравшись, я запахнула халат и отправилась в покои Подина, постоянно оборачиваясь по сторонам. Как вскоре оказалось, мне еще ни разу не приходилось бывать в покоях альфы, вот почему на их поиски ушло больше времени, чем предполагалось.
Тихонько постучавшись в очередную дверь, не дождалась ответа и заглянула в нее — туда ли я вообще попала. И представшая передо мной картина заставила сердцебиение участиться и опалила щеки жаром. Открыв рот, я так и застыла, не в силах вымолвить ни слова. Затаив дыхание, в оба смотрела на широкие плечи мужчины, его ровную спину, на то, как он, шлепая босыми ногами по полу, двигался к кровати. Но вдруг он остановился и резко обернулся, позволив мне полюбоваться плавными, соблазнительными и мужественными изгибами, которые так и приковывали к себе внимание. В меру накачанный торс, завораживающие мускулы и очередной недовольный взгляд с его стороны. Что я опять сделала не так? Хотя нет, признаю, есть что, подумала я, еле сдерживая улыбку.
— Почему ты в таком виде? — недоуменно спросил он, привлекая в очередной раз мое внимание.
«Когда успел?» — возник в голове вопрос, когда мой взгляд наткнулся на черный халат, в который был облачен альфа.
— В каком таком виде? — непонимающе переспросила, все гадая, когда же он успел одеться.
— Почему ты в халате?
Пожала плечами, сама не понимая, с чего вдруг я так решила. Не говорить же ему, что одевалась на инстинктах, погрузившись в очередной раз в себя?
Глава 7
Как вскоре оказалось, малютка Ивар уснул — вот почему мне предложили пройти в мини-зал, пристроенный к покоям хозяина дома. Минимум мебели, зато максимум уюта. Здесь даже камин горел, но не настоящий, а искусственный. Вокруг царил полумрак, нагоняющий сонливость.
Настойчиво прогнав мысли о сне, присела на указанное мне место. Сам же альфа ненадолго вышел для того, чтобы спустя несколько минут вернуться с бокалом, наполненным красной жидкостью. Сперва я было подумала, что это вино, и хотела возмутиться, так как сегодня ему предстоит целую ночь ухаживать за наследником. Но догадки оказались ложными. Стоило свету упасть на напиток, отметила отсутствие прозрачности, да и цвет немного не тот.
Столь пристально изучая его бокал, я не сразу заметила, как мужчина вопросительно уставился на меня. Протянув в мою сторону непонятную жижу, он спросил:
— Будешь?
— Что это? — ответила вопросом на вопрос.
— Томатный сок, — пожав плечами, Лодин тут же демонстративно сделал глоток.
— В бокале?
— Совсем не ориентируюсь на кухне. Искал чашку или хотя бы стакан — нашел бокалы. И это после того, как перерыл чуть не все полки, — в его спокойном и твердом баритоне слышались нотки возмущения, заставляющие невольно улыбнуться. — Матильда не будет рада тому, что после меня там воцарилось, — как-то даже задумчиво, с капелькой иронии, проговорил мужчина.
Тут я не удержалась и рассмеялась, изо всех сил пытаясь усмирить порыв веселья, который был не к месту. Ведь в соседней комнате спит волчонок, который устал за весь день, да и покушение не исчезло из памяти. Зато теперь, когда я нахожусь рядом с этим оборотнем, мне как-то даже проще и спокойнее. Его я не воспринимаю как опасность. «Хоть и Матильду раньше тоже», — печальная мысль проскочила в голове, прогнав все хорошее, что только начало зарождаться.
Под пристальным и изучающим взглядом Лодина я съежилась, не смея отвернуться и признав свое собственное поражение. Он будто в саму душу пытался заглянуть. Но это была всего лишь минутная слабость, после чего мужчина сел в кресло напротив меня, руша столь странную тишину, повисшую в воздухе.
— Расскажи мне все о покушении, до мельчайших деталей, — раздался деловитый тон.
Хех… В общем, все следующее время было посвящено моему невнятному рассказу и жесткому допросу со стороны оборотня. Долго внутренне ломаясь, всё-таки решилась высказать свои подозрения по поводу домработницы. Но тут же была грубо заткнута грозным рыком. Он просто не хотел ничего слушать, утверждая, что мои догадки ложные и всему есть свое объяснение. После чего последовал пересказ нелепого оправдания женщины, а затем и упрек в мою сторону.
— Но… — хотела было вставить свои пять копеек, но была снова перебита.
— Ничего не хочу слышать.
— Да послушай же! — не выдержав, рявкнула я. — Пусть она практически и была тебе второй матерью, но задумайся. Я многого не прошу. Во всяком случае, ее нельзя убирать из списка подозреваемых.
— Сколько себя помню, Матильда всегда была рядом. Когда у меня были полосы невезения или случалось горе. Всегда она. И тут вдруг, из ниоткуда, сваливаешься ты и требуешь причислить ее к подозреваемым. Не слишком ли? Не перегибай. Я больше доверяю ей, нежели тебе. Уж прости, но такова реальность.
— Знаю, потому и не надеюсь на что-то большее, — судорожно ответила, из последних сил сдерживая ярость. — Но и ты пойми, на кону жизнь малыша. И моя, в том числе.
— Ах, так леди Ангелина переживает о собственной безопасности.
Резко поднявшись с места, быстрым шагом направилась в сторону двери, попутно выпалив:
— Достал! Сил моих больше нет. Ты слышишь лишь то, что хочешь слышать.
И вот, когда оставалось пройти совсем чуть-чуть, остановилась, обернувшись так, чтобы можно было заглянуть в его глаза.
— Лодин, если ты не будешь действовать и что-либо предпринимать, то это сделаю я. Пусть Ивар не мой ребенок, но бросать его на произвол судьбы я не стану.
— Да что…
— Нет! Ты уже все сказал, пришел мой черед! Понимаю, у тебя жена умерла. Но не забывай, что сын все еще жив и он требует защиты. И не говори, что делаешь все, что в твоих силах. Это не так! Если бы все было именно так, то никто бы, повторяюсь, никто, не посмел бы подсыпать яд в лекарство и напасть посреди ночи. И кто знает, сколько еще таких случаев может произойти, если ты, наконец, не очнешься и не перестанешь себя жалеть.