Когда я отвлеклась от мыслей, хотела было задать очередной вопрос подвернувшейся болтливой лекарке, но, видать, матушка удача сегодня не на моей стороне. За спиной раздался тихий стук, но, не дождавшись разрешения, нетерпеливый посетитель вошел сам. При виде вошедшего моя собеседница тут же приняла более строгий и деловой вид, плотно поджав губы. Комнату обволок бархатный, обманчиво ласковый басистый голос мужчины, который говорил на неизвестном мне языке.
Так, не поняла! Что это такое? Очередная неполадка администраторов? Вот только совсем недавно всё же было отлично. Машинально запустила свободную руку в карман, нащупав телефон.
Теперь я никуда не выхожу без него, берегу, как зеницу ока.
Но никаких сообщений там не оказалось. Вот же ж, хоть бы субтитры вставили! И, о чудо, мои мысли были подслушаны. Какие-то новые обновления? Удобно. Вот уж точно, теперь мой смартфон на вес золота, точнее, бесценный.
«Администратор: Сделайте выбор:
1. Подслушать и перевести разговор с древнего языка в субтитры (2 ал.)
2. Не обращать внимания.»
Чувствуя себя скрягой, скрепя сердце, соглашаюсь на первый вариант. И вскоре мне удалось разузнать нечто интересное. Оказывается, нежданный гость оказался главврачом, который был очень обеспокоен тем, что в стенах больницы произошло нападение на одну из участниц отбора. Также меж строк выяснилось, что это уже не первый случай, но к властям обращаться за помощью они не спешат. Расследование ведется тайно, доверенными оборотнями заказчика. Что не внушает никакого доверия или же спокойствия.
Да что тут вообще творится, и на что я собираюсь невольно подписаться? Что за шишка всё это устроила? Зачем вся эта скрытность, если уже полбольницы все знает?
Вскоре меня отпустили. Медленно вышагивая по коридорам, погрузилась в собственные размышления. Что мы имеем? Влиятельного человека, который потерял жену, ребенок погибает без матери, отбор является запретной темой при посторонних и непонятные нападения на участниц. И вот при всем этом, мне нужно как-то обхитрить всех и пройти сие мероприятие до конца. С чего и возникает очередной закономерный вопрос, почему с таким названием как «Найди свое счастье», игра оказалась столь жестока?
Под вечер за мной в палату пришел один из охранников, попросив следовать за ним. Спустя несколько минут передо мной предстала уже знакомая дверь, и воспоминания окатили меня волной страха. В прошлый раз, когда мне приходилось уже побывать здесь, все закончилось довольно печально, а близкое знакомство со взбешенным хищником оставило свой след опыта.
По спине прошла противная дрожь, цепкими иголочками тока впившись в каждый позвонок. Чтобы не застонать от бессилия и страха, я судорожно выдохнула, делая неуверенный шаг вперед. Когда рука коснулась ручки, поворачивая ту, чтобы открыть дверь, сердце предательски затрепетало, а ушей коснулось уже знакомое тихое детское хныканье. Наверное, только из-за ребенка мне удалось сдержать себя под контролем и не сбежать, позорно поджав хвост.
Взору предстала знакомая обстановка. У окна спиной ко мне стоял русоволосый, широкоплечий и высокий мужчина. От созерцания отвлекло тихое:
— Прошу, пройдите к колыбельке, — бесцветным голосом проговорил второй представитель сильного пола.
Без вопросов я последовала указаниям, чувствуя, как с каждым шагом ноги становятся все более неустойчивыми. В люльке все также лежал малютка, он тяжело дышал, а его лицо приобрело какой-то совсем уж серый цвет. К маленькой ручке так же был прикреплен катетер. Бедняжка. Так и хочется взять его и прижать к груди, чтобы защитить от этой жестокой реальности, но я не стала вестись на поводу у чувств, только спросила:
— Что мне дальше делать? — на удивление, голос прозвучал довольно спокойно, вот только привлек еще одну пару посторонних глаз.
— Ничего, дальше все зависит от его реакции, — раздался уставший бархатный бас русоволосого незнакомца, которого мне уже где-то приходилось видеть.
Вот только где — не помню.
Переведя взгляд обратно, я заметила, как с дрожащих век ребенка по щеке скатилась слеза. Неосознанно потянувшись ее утереть, я была перехвачена. И как только успел так бесшумно подкрасться? Но этот вопрос отошел на задний план, когда маленькие измученные глазки встретились с моими, заставив сердце на мгновение замереть. Ему понадобилась всего минута, после чего малыш заволновался, зашевелился и протянул ко мне слабые ручки, обиженно оттопыривая нижнюю губу.
— Ну, слава всевышним! — тяжело вздохнул кто-то рядом, освобождая мою конечность от захвата. — Возьми его на руки, ему нужно твое тепло.
Растерявшись, тяжело сглотнула, не понимая ничего. Я осторожно подняла легкое маленькое тельце так, чтобы не повредить ручку с катетером, на глаза отчего-то накатила влага. Мальчик же, добившись желаемого, успокоился и судорожно вздохнул, будто после долгого беспрерывного плача.
— Вот, покорми его хоть немного.
Приняв бутылочку, приставила ее к губам малютки, чтобы в следующее мгновение умиляться, как он активно присосался к ней, после чего быстро уснул, уткнувшись носиком мне в грудь.
— Ну что же, рад, что всё обошлось, — подал голос второй парень, тот, что, по всей видимости, был врачом.
Почему-то мне мало верилось его словам, но я это списала на паранойю.
— Извините, но не могли бы вы мне объяснить, что происходит? — неуверенно спросила я, поднимая свой взгляд на мужчин.
— Собственно, примите мои поздравления: только что Вы стали мамой.
— В смысле? Обоснуйте!
Уж слишком все просто, вот почему я никак не могла поверить в сказанное им. Для чего же тогда нас заставляли проходить повторный медосмотр? Как же я запуталась.
— Судя по реакции волчонка на Ваше присутствие, можно с уверенностью сказать, что он принял Вас как мать. В предыдущих же случаях, с другими претендентками, было иначе. Мальчик продолжал просто лежать, а иногда даже скулил или же жалостливо плакал.
Очередную волну вопросов пришлось отложить до лучшего времени, позволив медику провести осмотр малыша, и все это делалось, пока он находился у меня на руках. Капельницу с ребенка сняли, и я озадачилась несколькими вопросами, тут же озвучив их:
— Зачем понадобилась капельница?
— К сожалению, малыш практически не ел, и пришлось принять крайние меры, — ответил работник больницы, пока первый оборотень неверящим взглядом смотрел на мою ношу. — Рядом с мамой же он вскоре начнет набирать утраченный вес, но не стоит перекармливать, это может плохо отразиться на его самочувствии.
— Угу, — одобрительно кивнула я. — А как зовут мальчика?
— У него пока нет имени. — Ответил светловолосый.
— Как нет? — ошарашенно переспросила я. — А сколько ему уже? Месяц, два, и при этом Вы не удосужились одарить его именем?
Моей ярости не было предела. Каким же безответственным отцом нужно быть, чтобы такое допустить! Хоть это и не мое дело, да и не мне судить, так как не всю историю я знаю.
— Простите, — притупив возмущение, проговорила я.
Но в ответ получила усталый взгляд и протянутый листик — свидетельство о рождении, в котором была пуста лишь одна графа — с именем.
— Наверное, это даже и к лучшему, ведь кто его знает, чтобы я мог написать здесь. Сколько бы мне ни приходилось над этим ломать голову, ничего путного не приходило.
Намёк был понят сразу, вот только я тоже не в силах вот так спонтанно решить всё за него. Настоящий мужчина, нечего добавить: решил переложить свою обязанность на меня. Теперь мальчик, считай, мой сын, совсем маленький и нуждающийся во мне.
— Как Вас зовут? — тяжело вздохнув, я задала очевидный вопрос.
От него почему-то у моего собеседника удивленно поднялись брови, а глаза на мгновение округлились. По его выражению лица можно было сделать вывод, будто я только что спросила его о чем-то неразумном и элементарном.
— Лодин Карт.
Ну и имечко.
— Как на счет Ива… — договорить мне не позволил сонный всхлип, из-за которого мне пришлось отвлечься, чтобы успокоить малыша.