И кто же знал, что за столь короткое время, данный экземпляр сильного пола сумеет заварить еще одну кашу, которую будет уже не изменить. Отвлеклась я от всего, когда услышала:
— Вот и славно, — проговорил врач, забирая свидетельство о рождении. — Сейчас сделаю копию, чтобы внести ее в базу, и вернусь.
Краем глаза мне удалось выхватить имя, только что вписанное отцом-одиночкой. И каково же было мое удивление, когда я нашла там не Иван, как я хотела предложить, а Ивар Карт. Вот ничего нельзя доверить!
Но что меня еще смутило и одновременно озадачило, так это то, что когда врач проходил мимо меня, он больно задел мое плечо. Случайность? Или же неприязнь?
Глава 3
Как только медработник вышел из палаты, в воздухе повисло заметное напряжение. Пусть отбор я и прошла каким-то невероятным чудом, но это не означало, что на этом все мои беды заканчивались.
Но дышать стало легче. Даже так, с плеч как будто спал тяжёлый груз. В очередной раз взглянув на собственную ношу в руках, я невольно улыбнулась. Было такое ощущение, словно я и вправду мама этого очаровательного ребёнка и после долгой разлуки наконец вернулась к своему сокровищу.
Неожиданно Ивар улыбнулся, все еще продолжая крепко спать, отчего меня переполнило чувство умиления. Я даже было позабыла о присутствии третьего лица, как он вдруг резко подал знак своего существования, приказав грудным зловещим рыком:
— Положи моего сына обратно в колыбельку! — от неожиданности я передернула плечами.
От такого рыка меня бросило в дрожь и, вопреки его словам, я прижала малыша к себе ещё крепче. Чем-то сия ситуация мне напомнила ночной инцидент, отчего коленки чуть было не подкосились.
— Смеешь ослушаться? Положи. Моего. Сына. Обратно!
В этот раз пришлось подчиниться под страхом быть растерзанной на ровном месте. И чего это его так переклинило? Вдруг ни с того ни с сего. Вроде же всё было хорошо, или я что-то упустила?
Стоило крошечному тельцу коснуться спинкой кроватки, как малыш скривился и насупился.
— Отойди! — последовал очередной приказ.
И я против воли сделала три шажка назад. После чего к колыбельке подошел сей странный мужчина со всеми симптомами ПМС. Судорожно втянув воздух, он, как дикий зверь, пытался что-то унюхать. Спустя несколько секунд его выражение лица исказилось, как от зубной боли. Наклонившись низко к сыну, тот прислонился лбом об маленький лобик мальчика, прикрыв глаза, после чего резко выпрямился, выпалив:
— В дальнейшем, прежде чем подходить к моему сыну, вымойся: не хочу, чтобы твой запах оставался на нем! Он мой! А ты здесь лишь из-за того, что он принял тебя как приёмную мать!
Эти слова выбили меня из колеи, так как я не знала, как на них реагировать. То возьми, то положи, ей-богу, детский сад. Всё же, какие эти оборотни странные. Нутром чую. Придется мне многое узнать об их традициях, в противном же случае, спокойной жизни мне не видать. А отец грудничка попался ещё тот ревнивец, видать, не сживемся.
Это были мои последние мысли, прежде чем всё закрутилось своим чередом.
Задание, как и ожидалось, было отмечено зеленой надписью «успешно выполнено», а вместо него появилось еще несколько.
Первое — одарить мальчика именем, что, собственно, само выполнилось и уже светилось зелёным цветом. Второе — спеть малышу колыбельную, это тоже не сложно. Третье — добиться доверия Лодина. Ещё минуты три после прочтения третьего пункта, я никак не могла выудить из головы, кто такой Лодин, а когда осознала, что это тот мужчина-невротик, обессиленно опустила руки. О каком доверии могла быть речь, если за мной ходили два габаритных «шкафа», когда отец младенца отлучался, следя за каждым моим действием?
Вот, правда, какая нормальная женщина причинит своему ребенку вред? Ну уж точно не я! А Ивара я чувствовала именно как своего ребёнка.
Вот даже сейчас, пока медсестры не пришли, я сполна наслаждалась тем, что Ивар в полном моем распоряжении. И плевать на пристальные взгляды со стороны телохранителей. Здесь и сейчас есть только он и я.
Ребенок доверчиво прижимался ко мне, отчего на сердце становилось совсем тепло. Держать его на руках мне приходилось частенько, но недолго. И, несмотря на это, у меня выработался рефлекс покачивания, который действует уже подсознательно, даже тогда, когда я не держу его на руках. Скорее всего, это странно или неправильно, но что есть, то есть.
Ивар активно посасывал свой маленький кулачок, устремив свой взор на меня, отчего губы самовольно растянулись, а в ответ я получила милую улыбку.
— Ах, какая у нас ручка-то вкусная, ням-ням-ням, — прощебетала я, поцеловав ладонь, а затем и кончик носика, от чего малыш залился заразительным смехом. — Что такое, смешно, да? Радость моя.
Смачно и звонко чмокнула его щечку, из-за чего смех повторился, а ручки с ножками активно задергались, пытаясь ухватить меня за волосы. И ему это почти удалось, если бы я не отстранилась, видя открывшуюся дверь, в проёме которой предстал его отец. Мужчина был темнее грозовой тучи. Прошагав ко мне, он забрал свое чадо, указав на дверь.
Да что это с ним? Я же ничего плохого не сделала!
Сейчас мы все еще находились в больнице, так как врачи решили понаблюдать за состоянием Ивара, который заметно шел на поправку. Ребенка мне лишний раз в руки не давали. После того, как я его кормила из бутылочки и укладывала спать, сразу забирали. И такая ситуация почему-то пробирала до слез, но позволить себе ругаться с медсестрами, да и идти против приказа папаши я не могла. Кидаться с кулаками и кричать «отдайте малыша» — означало подтвердить все слухи о том, что я сумасшедшая и не просто так сидела в смирительной комнате. Так что приходилось вежливо кивать и со всем соглашаться.
Скажете, бесхарактерная тряпка? Может быть. Но за столь короткое время я так прикипела к Ивару, что не могла представить тот день, когда мне придется его бросить. Сил терпеть становится меньше. И не только это. Чем дольше я здесь нахожусь, тем сильнее угасает былая уверенность на возвращение. А вдруг все эти задания никогда не закончатся?
Также вся моя симпатия к лечащему врачу моего теперь сына сошла на нет. Изредка я ловила на себе его пронзительный взгляд, который он прятал за наигранной добродушной улыбкой. Сказать по правде, актер из него неплохой бы получился, если бы он не решил определить меня в зону «безобидная наивная дура.» Что-то нечистое здесь творилось, а главное — то, что в самом эпицентре находился мой малыш. И именно поэтому я не смогла стоять в сторонке, как хотелось поначалу.
Так прошла целая неделя, по истечении которой мы направились в дом. К сожалению, не в мой.
— Собирайся, за вами скоро прибудет машина, — проговорил Подин, от чего я иронично ухмыльнулась, ведь ничего при себе не имела.
А тем, что я успела обрести за столь короткое время, было лишь полотенце, необходимые вещи для личной гигиены и запасной комплект больничного одеяния.
— Уже, — без промедления ответила я.
— Не понял, — нахмурился мой собеседник, осмотрев меня с ног до головы. — Ты вот в этом решила ехать?
— А что Вас, собственно, не устраивает? — пожала я плечами. — Вполне удобный наряд.
— Делай что хочешь, — скупо ответил он, разворачиваясь к двери. — Ивара оденут медсестры, дома тебе все покажет и расскажет Матильда. Надеюсь на твой остаток разумности.
— Разумности? — мимо собственной воли повторила за ним. — Значит, такого Вы обо мне мнения. Хотя я не удивлена. И как Вы вообще при таком раскладе доверяете мне ребенка?
— Вот и я частенько задаюсь этим вопросом, — ответил он, чем взбесил еще сильнее. — Предупреди Матильду, что я прибуду ночью, пусть ложится спать.
Неблагодарная сволочь! Возомнил себя неизвестно чем, теперь отдувайся. И кто такая Матильда? Работница, или же нечто иное?
Забрав своё маленькое чудо из рук молоденькой медсестры, которая так неосторожно его держала, я приметила на кресле небольшую сумку. Наверняка с вещами мальчика. Все же отец твой — не такой и плохой, как может показаться.