- Она на тебя похожа! – взгляд Ольги Ивановны был устремлен на Жеку. Я подобрался, напрягся, ждал объяснений, почему она тут появилась. Не прошло и года, как говорится. Впервые соизволили увидеть внучку. До ухода жены они ее видели только по фотографиям.
- Почему вы здесь? – нервы не выдержали, резко спросил, сужая глаза. Мать Милы вздрогнула, часто заморгала и посмотрела на меня немного виновато, обреченно, тоскливо.
- Она не знает, что я сюда пришла.
- Я не спрашиваю, что она знает или нет, я спрашиваю, почему вы здесь?
- Ну так внучка же…
- Внучка? – хотелось зло расхохотаться, но лишь стиснул зубы, улыбаясь. Хотя испуганные глаза говорили о том, что это скорей оскал, чем улыбка. – Вы такая же бабушка, как и некоторые – мать! – умышленно избегал называть жену по имени. Боялся, что сорвусь, что начну требовать, просить, умолять дать ее координаты. А так что-то безликое, человек за пределами моей жизни.
- Я завтра уезжаю. Вот захотелось посмотреть на внучку. Ведь так и не удалось увидеть ее до вашего расставания. Понимаешь, о том, что вы разошлись, Мила мне рассказала, когда я сюда собралась ехать. Поверь, до недавнего времени мы с Иваном Николаевичем думали, что вы вместе. Мила как-то размыто говорила о вас. В общих словах. Потом призналась, что разошлись, что ты у нее забрал ребенка и запретил к нему приближаться…
- Что? – громко воскликнул, заставив рядом присутствующих людей оглянуться на нас. Ошеломленно смотрел на тещу, пытаясь осмыслить ее слова. – Она сказала, что я забрал ребенка? – от возмущения задыхался, открыв рот, как рыба на берегу. Ольга Ивановна нахмурилась. Похоже, признание дочери и моя реакция не совпадали друг с другом.
- Она так сказала… Что на самом деле произошло?
- Ничего. Ничего криминального или оригинального, - отвернулся от Ольги Ивановны, ища глазами дочь. Как Миле такое в голову могло прийти? Наверное, не хотела выглядеть в глазах матери кукушкой. Ведь проще обвинить мужа, сделать из него тирана, чем признаться в своем бездушии. Посмотрел на тещу, которая так же смотрела на Жеку. Она знала, где сейчас Мила. Я мог бы сейчас попросить у нее контакт, адрес и поехать к жене. Вопрос только: зачем?
- Она одна или с кем-то? – осторожно спросил, вспоминая черный джип во дворе в тот вечер, когда Мила ушла. Ольга Ивановна быстро на меня посмотрела, долго молчала, словно раздумывала, что и как сказать.
- Там все сложно. Для меня многое непонятно. Как, например, то, что Антон не знает о тебе и дочери. Либо Мила ему не рассказала, либо как-то по-другому сказала. Мне запретила упоминать ваши имена и искать встреч. Он богат. И она за него держится. Ты же знаешь, у нее пунктик по этому поводу. Потому я и удивилась, когда вы поженились. Миллионами и перспективами ты не обладал.
Я слушал и сжимал руку в кулак. Понял и принял факт: Мила не вернется. Никакие силы ее не заставят благополучную жизнь оставить ради ребенка. Уверен, что даже идеальная бровь не изогнется, если ей показать фотографию Жеки. То, что она так хотела – она имела сейчас и дорожила этим. Мы были лишними в ее жизни, чужими, вычеркнула просто и без трагизма, придумав свою версию нашего расставания для родителей, умолчав о нашем существовании перед новым мужчиной. С которым спала. С которым строила какие-то планы. Кости в пальцах хрустнули. Кольцо больно впивалось в кожу.
- Ольга Ивановна, - посмотрел на женщину. – Если рассудить здраво, я не вижу смысла вам вторгаться в жизнь Жеки, я не хочу ей постоянно объяснять, кто вы и кем приходитесь. Я не хочу отвечать на вопрос, почему не приходит мама. Потому что у меня на него нет ответа. Не говорить же ребенку, что мама просто кинула его ради богатой жизни! Это трудно, почти невозможно, но лучше нам вычеркнуть друг друга из жизни. И если где-то встретимся, сделать вид, что не знаем друг друга, пройти мимо. Думаю, у вашей дочери еще будут дети, а у вас внуки… - ощутил предательские слезы на щеках. Поспешно вытер их ладонью, избегая теперь смотреть теще в глаза. – Возможно, я не прав… но поверьте, мне самому от этого не легче. До этого дня я тешил себя надеждой, что она вернется… когда-нибудь.
- Вадим… - голос женщины был полон сочувствия и какого-то понимания. – Ты хороший. Жаль, Мила этого не поняла. Она хоть и моя дочь, но это не значит, что я полностью на ее стороне. Я тебя понимаю… – ее прохладная рука легла на мою руку, я вскинул глаза. Ольга Ивановна ласково улыбнулась. – Можно попросить тебя только об одной услуге? – она ждала моей реакции. Неохотно кивнул. Женщина торопливо достала из сумки блокнот с ручкой, что-то там нацарапала.