- Вадим, да девчонка сохнет по тебе! Поверь, я умею понимать женские взгляды!
- Понимай свою жену!
- Да переспи ты с ней, и отпустит! Ты какой день уже дерганный, даже Альбина не помогает!
- Пересплю, дальше что? Наутро скажу ей: мне нечего тебе предложить, кроме себя разведенного, ребенка и кучи проблем! Куда ей влезать в мои проблемы с бывшей женой! Ей девятнадцать! Не двадцать пять и не тридцать! Ей всего девятнадцать! Сама ребенок, молоко только высохло на губах!
- Аппетитный ребенок! – голос Кости звучал пошловато. Вдруг раздался звук удара. Кто-то охнул.
- Вадя! Ты, блядь, что творишь! – взвыл друг Вадима.
- Предупреждал же держать при себе свое мнение!
- Ну, бить из-за этой соплячки – ни в какие ворота не лезет!
- Еще слово, и выбью уже зубы!
- Да пошел ты!
- И ты туда же иди!
Я отступила от двери, вжалась в стену. Из дома вышел Вадим. Он быстро сбежал с крыльца, направился в сторону машин, периодически потряхивая рукой. Некоторое время стояла неподвижно, не зная, что делать. Вернуться под навес с пустыми руками, придется объяснять почему. Зайти на кухню, это значит встретиться с Костей. Тоже приятного мало. Выбрала второй вариант. Мужчина стоял возле раковины, прикладывал к щеке полотенце. Увидев меня, ухмыльнулся, повернулся всем корпусом, убрал полотенце. Скула была припухлая, кожа красная.
- Ну что, малявка, гордись, из-за тебя взрослые мужики поругались! Будет что подружкам рассказать!
- Если есть траумель, то к понедельнику отек спадет! – его грубость я предпочла проигнорировать. Не хотелось бы выслушивать оскорбления.
- Аптечка там, - Костя кивнул головой в сторону пенала. Там я действительно нашла аптечку и несколько видов мазей от ушибов, синяков. Что ж, имея в доме подвижных детей, такие мази уместны. Я протянула тюбик мужчине. Он взял, подошел к шкафчику со стеклом и намазал поврежденную щеку. Я схватила глубокую тарелку с овощами, поспешила оставить его одного.
Остаток дня и вечера прошел спокойно. Мы играли в карты, мафию, карточки с вопросами. Все присутствующие предпочли просто не замечать подбитое лицо Кости, отчужденность между ним и Вадимом. Сам Вадим так же предпочитал игнорировать меня. Он обращался тогда, когда нужно было. Лишнего взгляда, улыбки не бросил. Почему-то я ждала разговора с ним. Объяснений каких-то. Но никто так и не позвал поговорить.
***
Сидел перед полной чашкой и крутил ее в разные стороны. Хотя хотелось ее сжать, почувствовать, как тонкий фарфор хрустнет в руке. Хотелось что-то разбить от душившей ярости. Сломать. Раскрошить. А еще кое-кому свернуть шею. Сжал руки в кулаки, еле заметно постучал по столу. Мой идеальный мир рушился на глазах. Все, что было так нерушимо, оказалось не таким уж и устойчивым. Жизнь нанесла удар по самому слабому моему месту. По Жеке. Я никогда не думал, что могу однажды ее потерять. А теперь получалось, что из-за прихотей, из-за амбиций посторонних людей у меня могут с легкостью забрать дочь.
Лощеный адвокат Анторова оставил контакты и адреса своего заказчика. Словно знали, что сорвусь же, что примчусь выяснять подробности. Даже охрана пропустила, не спросив ни имени, ни к кому. Только номера пробила. Меня ждали.
- Какого хера! – я застыл в дверях, куда меня провели. В библиотеке сидели Мила и Анторов.
- И тебе доброго дня! - Анторов жестом пригласил сесть, но я даже не шевельнулся. Радужное выражение с лица хозяина слетело. Карие глаза угрожающе прищурились. Я выдержал этот взгляд. За ребенка загрызу сам. Мила сидела, молчала.
- Садись, Лютов! Есть серьезный разговор, в твоих интересах!
- Не вижу смысла долго беседовать!
- Будешь упрямиться, завтра же заберут твою драгоценную дочь и по закону отдадут матери, приписав тебе пару грешков, которых ты, правда, в реальности не совершал! Но кого это будет интересовать, глаза, уши, рты будут заткнуты ценными бумажками. В этой жизни все продается! – его взгляд упал на Милу. – Как и любовь!
С шумом выдохнул. Сердце отбивало ритм в висках. На негнущихся ногах прошел к стулу и сел. Спрятал руки. Они противно дрожали. Я ненавидел себя за страх. Но он окутывал меня, оплетал, как паутина, с ног до головы. С Милой разговаривать не хотелось. Ударить наотмашь. Да, это с удовольствием! Грыз себя за то, что так долго тянул с оформлением документов. Дотянул. Нужно было сразу подавать на развод, нужно было по истечении трех лет подавать на лишение родительских прав.
- Скажи, где я тебе так перебежал дорожку, что ты решил надавить на самое больное? – с паузами, но почти спокойно спросил. Анторов улыбнулся, откинувшись на спинку стула.