***
Было темно. Время только-только перевалило за полночь. В последние дни только ночью и прихожу. Это был, конечно, не лучший выход, но единственный, чтобы не сталкиваться с Асей. А на выходных старался тоже сбежать. Куда угодно, лишь бы не быть с нею. Особенно наедине. Чего мне стоило пережить первое сентября. Мы были втроем. И очень многие приняли нас за семью. В прямом смысле. Так и помню радостный голос нового классного руководителя Жеки:
- Женечка, какая у тебя мама молодая! Девочка!
Родители, с которыми не один год контактировали, сначала удивились, потом нахмурились, потом заулыбались. Все без исключения отреагировали радостно. Меня поздравляли. Сначала пытался объяснить, что вышло недопонимание, потом плюнул. Всех все равно не убедишь. А Ася… она была прекрасна. Впервые увидел ее в платье, такое нежно-голубое с цветочным принтом, классические бежевые лодочки на каблуках. Волосы были слегка завиты, распущенны. Макияж подчеркивал ее милость и юность. Еще она переплела свои пальцы с моими, когда мы наблюдали за Жекой на линейке. В фиолетовых глазах застыли слезы умиления. Осознанно или нет, она прижималась ко мне, то поправит галстук, который почему-то оказался в тон ее платья, то какой-то комментарий шепнет на ушко, обжигая дыханием. Уверен, что со стороны мы выглядели как молодожены! Потому что сам, как дурак, улыбался, не в силах смотреть на нее хмуро. Не в силах был противиться желанию ее касаться: то поправлю прядь, за локоть возьму, то сам что-то шепну на ушко. Жека смотрела довольно, вставала между нами, позировала фотографу с радостной улыбкой. Я долго на работе смотрел на фотографии, которые мне позже скинул фотограф. Больше всего задела одна: мы шли к машине. Женя посередине, держа нас за руки, смотрела на Асю глазами, полными обожания. И я почти так же смотрел. А Ася смотрела нежно на дочь. Именно эта фотография теперь была у меня на рабочем столе компьютера.
В гостиной работал телевизор. Я замер в дверях. На диване спала Ася. Жека сегодня осталась ночевать у дедушки. Они соскучились друг по другу. Василек тоже. Ася подложила одну руку под щеку, вторая лежала на талии. В последнее время она стала носить нежнейшие, эротические ночнушки. Вот и сейчас на ней была ночнушка на тонких бретельках, обтягивающая, цвета красного вина. По краям пришито черное кружево. По-хорошему мне следовало ее просто накрыть пледом и идти в свою спальню. Вместо этого, подойдя к дивану, взял ее на руки, намереваясь перенести… хотелось на свою кровать. Темные ресницы дрогнули. И вот она смотрела на меня сонными глазами, слегка приоткрыв губы. Не сдержался и прильнул к ним, просто прижался своими сухими губами. Она сама очертила мои губы, ныряя вглубь моего рта. И пошло все к чертям…
Мы смотрели друг на друга, лежа рядом. Сожалел? Нет. Грызла совесть? Нет. Было пусто. В теле, в голове. Словно перевернул страницу. Нет, просто закрыл книгу своей жизни и достал новую. Теперь думал, что вписать. Хотелось хорошего, красивого. Для себя. Для Жеки. Для Аси.
- Жалеешь? – робко спросила девушка, смущенно натягивая простынь до подбородка. Покачал головой. На прикроватной тумбочке горел один ночник. За моей спиной. Поэтому мое лицо было в сумраке, ее на свету. Она тоже не жалела, только чего-то боялась. Этот маленький страх притаился в уголках глаз. Хотелось что-то важное сказать, но никак не улавливал мысль. Абстрактное что-то крутилось в голове, но в слова не хотелось оформляться.
- А ты?
- Я? Нет. Мне понравилось. Так будет всегда?
- Всегда… - потянулся к ее губам, притягивая к себе. И запоздало понял, что вопрос был задан совершенно не про то, что происходило сейчас между нами. Только вот уверенности в своем «Всегда» я не испытал. Если отвечать на ее вопрос с другим смыслом.
***
Я летала. Оказывается, и в реальности за спиной могут вырасти крылья. Счастье распирало изнутри. Хотелось постоянно петь и танцевать. Что я и делала сейчас, следя, как жарится омлет и варится каша.
- Доброе утро! – шею обожгло жаркое дыхание, крепкие мужские руки обняли за талию, губы коснулись ушка. Рука с лопаткой замерла в воздухе. Низ живота заныл в предвкушении, импульсы простреливали неожиданно и мощно, заставляя вздрагивать. Он развернул меня к себе лицом, прижал к столешнице и прильнул к губам. Я сходила с ума. От одного его запаха сандала и ванили. Я каждую ночь умирала в его объятиях, поутру воскресая, готовая вновь умереть – лишь бы рядом с ним. Единственное, что перчило – это его отстраненное отношение, когда была Женя. При ней он вел себя сдержанно, ни намека на наши отношения. Как это мы до сих пор не спалились перед его дочерью, загадка. Хотя я ловила на себе прищуренный хитрый взгляд девочки, смутно догадывалась о том, что она не настолько глупа и мала, как думает ее отец.