– Понимаешь, у него есть девушка, они вместе два года и мне не хотелось бы, чтобы он изменял.
– Есть?! У него кто-то есть? А ты кто?
– Ангел Уличного правосудия. Снова шутка, я лидер его. Ну, то есть бригады, в которой он состоит, все – цепочка в порядке – я завтра пришлю пионерчика с зеркалом, ок?
– Да…
В коридор вошел Макс.
– Ну, поцелуйтесь, что ли, вы в последний раз видитесь, это я вам обещаю, – но девушка молча ушла в комнату.
– Поехали домой, Лера ждет.
Они вышли на Улицу. Макс закурил.
– Ты, бля, сам соображаешь, ты, что творишь, скотина? Тебе, че, с Лерой секса мало? Ты же при всех обещал не изменять… при всех!
– У Леры месячные…
– Че, третью неделю месячные, да? А как у этой подорвы начнутся, ты к Лере побежишь? У тебя вместо мозгов сперма, я не пойму? Петтингом ограничится не можешь? Или тебе от нее только секс нужен?
– Нет, не только, конечно. От Ани только секс.
– Кто она?
– На даче познакомились, я ее от насильников спас.
– И че дальше? Я сколько таких спасал от подонков, у меня уже давно никого нет. Я полностью посвятил себя вам! Я против Быкова попер из-за вас!
– Но тебе ведь тоже хочется?
– Хочется, подрочу, и все пройдет, а вообще я девчонок быстро развожу. Завтра Ане сам зеркало повезу. Ставки?
– Полчаса.
– Двадцать минут!
– Двадцать пять и не меньше!
– Ок! Двадцать пять минут, и эта девочка моя, но шоб ты поменял сим-карту и забыл ее, а то я тебя кастрирую, ферштейн?
– Да.
– Не слышу?!
– Я, я, майн фюрер. А Лера знает?
– Нет, она не знает, и чтобы я завтра видел вас вдвоем и был уверен, что вы самая счастливая пара на свете.
– Да, понял!
– И шобы ночью ее стоны слышались на весь двор.
– Понял, постараюсь.
– Все, закроем тему… слушай, а какая эта Аня в постели?
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Девять скинов сидели на лавочке, пили пиво, играли на гитаре песни о радикальной любви самого романтичного и всеми любимого нацистского поэта Федора Волкова:
Среди каменных домов,
Среди мокрого асфальта,
Вижу Девочку из снов
Из луны и майки.
Под дождем из кислоты
Останавливаю странную,
Но без майки, без луны…
Нет, не ты, это не ты…
Лера, обняв Макса, сидела у него на коленях. В руке – три белые розы. Во двор ввалился Штык. Песню прервали, все повскакивали с мест, чтобы поприветствовать лидера.
– Всем 88! Садитесь. Максим, придется тебе поменять сим-карту!
– Сколько?
– Двадцать три минуты и восемнадцать секунд с момента знакомства. Поверь мне на слово. Она даже слазить с меня не хотела, я еле отмазался, что у меня дела важные, – пацаны захлопали и налили Штыку пива.
– Вы о чем? – спросила Лера, прикидываясь дурочкой.
– Да так, с Максом на одну блядь поспорили – разведу или нет.
– Успешно?
– Еще как! А его сим-карту мы будем использовать, чтоб, если че, могли с севером связаться – все скинемся по полтиннику и положим на счет.
– Лучше скиньтесь мне на новую.
– Щас, размечтался – старая у меня будет, а новую купишь завтра – у тебя сотня из кармана торчит, и ширинку застегни.
Все засмеялись…
– Ты лучше о главном давай, – оборвала смех Лера. – Говорил с Быковым?
– Да.
Штык рассказал, что разыскал Быкова и поставил его в известность о провокации, которую устроил Медведь.
– Я Быкову прямо в глаза заявил, что так с соратниками не поступают. Бей своих, чтобы чужие боялись, да? За идею я с кем угодно готов махаться. А интриговать ни с кем не буду и никому не позволю бригаду развалить. Медведь к этому стремиться. Не получится у него. Я говорю, семьдесят четыре бойца привел к вам в партию. Но как пришли мы, так можем уйти. Только будет ли от этого польза нашему общему делу. А мести, говорю, мы не побоимся… Короче, Быков меня понял…
– Ну и?.. – нетерпеливо спросил Макс.
– И никто нам мстить не будет. А Медведю покажут небо в алмазах. Это Быков мне сам пообещал, – Штык закурил и продолжал, улыбнувшись. – А еще он меня спросил, правда ли, что меня скингерла спасла…
– И что же ты на это ответил? – невольно покраснела Лера.
– А что я мог ответить? Правда, говорю. Надо же, говорит, девчонка Медведя порезала. Как же, говорит, ее зовут? Не знаю, говорю, забыл.
– Правильно ты ему ответил, – одобрил Макс. – Много он захотел. И ваще… Предлагаю выпить! Есть повод… За Штыка.
– Да, – сказал Штык. – Есть повод. За Леру…
– Сначала за Катю, – сказала Лера. – Не чокаясь. Сегодня сорок дней…
Наконец наступил август, а третьего числа родилась Лера. По новостям уже во всю трубили о разгуле подросткового экстремизма. Буквально каждый день устраивались акции скинхедов и митинги РПР. Соратники Быкова сожгли три штаба коммунистов, а бритоголовые совместно с футбольными фанатами разгромили вещевой рынок на «Спортивной». К этому времени «Штыки» соединились с фанатами «Спартака». Малочисленной, но агрессивной фирмой «Демоны». Обо всем договорились, лидером по-прежнему оставался Штык. Состав бригады насчитывал теперь семьдесят четыре рыла. Таким составом снова вступили в РПР. Штыку неохотно доверили командование.
Мать Леры взяла отпуск и теперь больше времени проводила дома. Лера так и не сказала Максу, что знала об измене, она простила его. Аня по уши влюбилась в лидера бригады, и по ночам он пропадал у нее. Теперь на каждой акции Штык обирал кавказцев до нитки – менял доллары и евро на рубли, продавал мобильники, золотые цепи и часы… Делал дорогие подарки любимой. Бригада видела, что он влюблялся все больше и больше. Впервые в жизни сердце скина не устояло перед Девушкой!
Лера сидела на кухне и перебирала гречку. Позвонил Штык – он рассказал, что сегодня ночью в пять намечается акция – «ночь длинных ножей», разведка РПР обнаружила ночлежку незаконных иммигрантов – подвал возле станции «Черкизовская». Будут все фашио и Сергей Быков.
Вообще Леру бесили акции с ножами. Когда шли с ножами, всегда были уверены, что у противника их нет, а Лера была честной, даже когда раз в неделю человек десять выезжали в другой район или шли по собакам, натыкались на одного-двух кавказцев – Лера стояла в стороне. Но приказ есть приказ. Рядовая Речная обязана подчиниться. Лера достала нож и начистила его до блеска.
Вошел дед:
– Ты че делаешь?
– Лезвие чищу, нервы знаешь, как успокаивает, сталь приятная.
– Нервы не то успокаивает! – дед достал из шкафа пузырь и налил стакан.
– За КПСС.
– Уже было!
– Тогда… За Ленина.
– Тоже было!
– А, хер с тобой. За Москву!
– Во! – Лера поставила кулак.
– Ты за хлебом сходи, вот чирик, а гречку я сам переберу.
– Ладно, я погуляю еще.
– Погуляй, во сколько будешь?
– В час ночи!
– Обалдела, что ли? Опять к фашистам?
– Я к Юльке, может, даже на ночь останусь.
– Ты только хлеб мне принеси и водки… и сигарет… вот еще деньги.
– Ладно.
Лера редко надевала белую олимпийку с вышитой посолонью на рукаве, но сейчас она почистила ее щеткой, накинула на плече и вышла. Символ заставлял до боли выпрямлять спину – если ты в параде и шаг должен быть парадным.
Но она не прошла и десяти метров, как ее тормознул сержантик.
– Гражданочка, стойте, где стоите! – сказал он, достав наручники. Она не сопротивлялась. Сержант был накачанный и высокий. Он заковал ей руки и повел куда-то по дороге. Лера уже представляла высокий забор, колючая проволока и темные вонючие камеры. Но это не точно – точно она знала одно, что она не под какими пытками никогда никого не выдаст. Они прошли где-то метров двадцать, вдруг сержант встал как вкопанный. Лера заметила у его шеи лезвие здоровенного ножа. Ей самой даже стало стремно поворачиваться, а мужской голос сказал:
– Ключи! – потянулась рука, в которую тут же упали ключи.
– Так, теперь рацию! Я знаю, она есть. – На асфальт с треском упала рация. Спаситель освободил Леру и приковал сержанта к низкому заборчику вокруг клумбы. Рацию незнакомец разбил ударом камелота…