Выбрать главу

— Эй, ну ты чего?

— Я думал, что ты больше не…

— Дима! — Разжав его крепкие объятия, я села на корточки, чтобы иметь возможность заглянуть в глаза. — Я же звонила. И обещала, что как только решу все проблемы — обязательно приеду к тебе. Помнишь?

— Помню… Просто Светка сказала…

Ох уж эта Света, вредная девчонка. Злости в ней немерено, вот и обижает всех подряд. Особенно тех, кто младше и не может себя защитить от жалящих фраз.  

— Почему ты ей поверил, а про моё обещание забыл? — спросила я и посмотрела на него с легким укором. — Я сегодня приезжала, чтобы отпросить тебя у вашей директрисы. Все проблемы позади, пора исполнять обещания! Лидия Ивановна рассказала мне об олимпиаде по математике и медаль твою показала. Будем праздновать. Ну так что, поедем на дачу?

— С тобой хоть на край света! — пафосно заключил Димка, отчего я чуть не фыркнула. Но сдержалась... и запомнила такие важные для меня слова.

— Тогда — чтобы к восьми вечера был готов! Всё, беги обратно, а я поеду на работу.

Пока мы прощались, я вытащила из кармана ключи от машины и отключила сигнализацию. Автомобиль тут же пиликнул, разбудив Алексея, который уснул, сидя прямо на земле, опираясь спиной на колесо. Сюрприз был не из приятных.

— О, появилась, мать Тереза! Так и знал, что ты опять тут торчишь, — заплетающимся языком обратился ко мне бывший муж, поднимаясь с земли. — И чужой сперматозоид здесь же, какая удача! Одним махом двух зайцев!

Если я ночью наслаждалась своей победой и строила планы на будущее, то Алексей, видимо, запивал неудачу в баре. Как же, суд проиграл, репутация испорчена, друзья отвернулись.

Он ведь не только меня обманывал. А такая история… никого не красит.

— Дима, иди к ребятам, — судя по тому, что бывший муж был в стельку пьян и дико зол, мне предстояли нешуточные разборки. Ребенка в это втягивать совершенно не хотелось, поэтому я намеревалась поскорее спровадить его под защиту стен детского дома. — Помни о нашем уговоре, — я улыбнулась, показывая, что всё в порядке и беспокоиться не стоит. — Ну всё, беги, а то замерзнешь!

— Пока, Лиза!

— Ну уж нет! Никуда этот щенок не уйдёт! Стоять, я сказал!

Я обернулась, готовясь дать отпор пьяному озлобленному мужчине, но слова застряли где-то в горле. То, что предстало перед моими глазами напугало до чертиков. Лёша, пьяный настолько, что не мог нормально стоять на ногах, опирающийся спиной на мою машину и машущий пистолетом.

В молодости он увлекался стрельбой, да и в дальнейшем не забрасывал, периодически пропадая в тире, так что раскачивающаяся из стороны в сторону рука не давала никакой надежды, что Лешка промахнется. Если захочет, попадёт даже в таком состоянии, мне ли не знать.

— Что тебе нужно? — с трудом, но я смогла говорить ровным голосом. — Ребенок тут ни при чем, пусть уйдёт. Виновата я, помнишь? Он уйдёт, а мы уедем отсюда и во всём разберёмся.

Я очень крепко сжимала руки Димы, не позволяя выглянуть из-за моей спины, чтобы он не оказался под прицелом даже случайно.

Мужчина расхохотался.

— Точно. Машина. Прокатимся, тварь? Но для начала… — Лёша в два шага оказался передо мной и наотмашь ударил. Я не смогла закрыть лицо, удерживала Димку, за что и поплатилась. Не удержавшись на ногах, упала, чувствуя, как звенит в голове, а из носа хлещет кровь.

— Гад! — пропитанный яростью детский голос заставил меня прийти в себя, но я лишь успела увидеть, как мальчишка проскочил мимо и бросился на взрослого мужчину с кулаками.

И тут прозвучал оглушающий звук выстрела. 

А дальше всё как в кошмаре. Мне лишь оставалось наблюдать за падающим на землю телом смешливого мальчишки, которого я мечтала назвать своим сыном. И такая тишина воцарилась внутри, словно время остановилось и окружающий мир замер. Пара бесконечных секунд, и буря эмоций обрушилась на меня, грозя утопить в неверии, отчаянии и раздирающей на мелкие клочки душу боли.

— Нет, нет, нет… — не обращая внимания на содранные ладони и колени, я подползла к ребёнку и обхватила его голову, пытаясь заглянуть в глаза, ища там признаки жизни. — Димка, Димка, очнись, слышишь?

Ужас накатывал на меня с такой силой, что становилось трудно дышать. На место неверию пришло осознание случившегося, а боль, рвущая душу, пробудила ярость, затмевающую разум.