— Господин лекарь, скорее! Там Лиза, там моя Лиза умирает! — бледный пацан, схватив Флина за форменную мантию, настырно утягивал его в сторону лестницы.
Образы, мелькающие в голове пацана, заставили его споткнуться. Флин чуть было не растянулся на ступенях, но всё же успел ухватиться за перила. Все мысли пацана были сосредоточены на яркой женщине с добрыми глазами и мягкой улыбкой. Всё бы ничего, да только одежда на дамочке уж очень необычная, вокруг разноцветные, немыслимо высокие дома, странные кареты без лошадей. От видения, в котором женщину бил по лицу нетрезвый мужик, его передернуло. А детский ужас и страх вернули в собственное прошлое, в тот момент, когда он попал в логово сумасшедшего ученого, полностью пропитавшееся агонией, ужасом и страхом детей, которым не от кого было ждать помощи. А они опоздали. На какой-то час… опоздали.
Толчок в спину вернул в реальность. Очередной толчок. Вот ведь неугомонный дед! Так, надо было собраться и выяснить, зачем его всё-таки сюда притащили.
На кровати лежала Эмилия фон Риштар. Без сомнений! Еле мерцающая золотисто-голубая аура говорила о том, что племянница Верреса вот-вот отправится на тот свет. Ясно было, что друг Флину этого не простит, даже несмотря на то, что от племянницы осталось одно тело. Да что уж, Флин и сам себе этого не простит! И дело даже не в женщине, и не в Верресе, а в странном мальчишке, чья надежда била по менталисту, словно жгут по оголенным нервам.
Сила буквально фонтанировала, утекая из едва живого тела, словно её что-то тянуло наружу. Флин стремительно сорвал с груди распластанной на кровати женщины артефакт связи. Какого черта?
— Что это? — спросил парень, догадавшись, что все беды от этой железяки, висевшей на шее его мамы.
Мамы? Менталист мельком взглянул на пацанёнка, чтобы удостовериться, что правильно прочитал. Мысли в чернявой голове прыгали, как испуганные зайцы, за которыми не поспеть. Сам о себе он думал как о Диме. Странное имя. Дед звал парня Шоном. На кровати лежала Эмилия, но Шон называл её Лизой.
Что тут происходит, черт возьми?
С Лизой и Эмилией все было понятно — не зря Флин часами изучал все случаи с переселением душ. Но мальчик?
Погодите-ка…
Твою ж мать! Какого черта Веррес это упустил?
✓ Глава 33. Часть 2
— Артефакт тянул из женщины магию, — всё же ответил он на вопрос, хоть и с запозданием. Хорошо, что менталисты мастерски умеют скрывать свои эмоции и намерения, вплоть до контроля голоса и движений тела. Что бы ни творилось у него на душе, окружающие не могли этого узнать. — Но раз сильного фона рассеянной магии я не ощущаю, значит, магия куда-то перенаправлялась. У кого парный артефакт, знаешь? Принеси сюда.
Мальчишка, то и дело оборачиваясь на лежащую без сознания женщину, убежал, но вернулся уже через минуту. В руках он держал увесистую шкатулку.
Хм, любопытно. Такого артефакта менталист ранее не встречал. Многоканальный переговорник, надо же! Вот тебе и провинция, вот тебе и деревня. Кто дал это детям? Хоть бы для начала по-человечески закрыли механизм. Один из камней-приемников явно смещен. Вот, собственно, и разгадка. От механического смещения срезонировал дозатор подпитки, и артефакт потянул из отдающего мага силу по нарастающей.
В мыслях деда леди Риштар была просто простужена. Лес? Ночь? Ходила за лекарствами для заболевших детей к местной знахарке? Ну ничего себе, как интересно живет леди в глубинке.
Ха! Флин представил вытянувшееся от удивления лицо Верреса, которому он решил непременно поведать, как проходят будни переселенки в тело его горячо любимой племянницы.
Только это всё потом, потому что сейчас ничего смешного не было и в помине. Простуда у человека без дара — обычное дело. Простуда у мага — практически катастрофа, если не соблюдать правила. Первое и самое главное — до полного выздоровления магичить запрещено. Совсем! Дети-маги носят специальные ограничивающие браслеты, взрослые, как правило, сами себя контролируют. Но кто же об этом сообщил новенькой? Родственник оказался идиотом. Флин вознамерился настучать Верессу по темечку за такую халатность. И мозги вправить! Благо другу с его ментальными возможностями до самого Флина было как пешком до края света.