— С подтекстом, — дядя Саша похлопал себя по карманам и вытащил блокнот.
— Это, надо думать, ваши родители? — посмотрел он на Светку.
Светка кивнула.
— Правильно я понял вашу идею: вы хотите, чтобы они, любившие друг друга, всегда были вместе и причем не где попало, а в Царствии Небесном?
Светка опять кивнула:
— Именно!
— Тогда так… — дядя Саша открыл блокнот, вытащил из-за уха карандаш и, на минуту задумавшись (при этом губы его шевелились), написал на чистой странице:
Светка посмотрела на надпись и ошарашенно пролепетала:
— А разве… так можно?
— А почему нет? Кто платит, тот и заказывает текст, — рассудительно ответил дядя Саша.
— А где… крест? В смысле Царствие Небесное? — робко спросила Светка.
— А это что? — дядя Саша ткнул пальцем в знак «+».
— Ну, ты, блин, даешь! — не выдержал Вовка.
— Только вот насчет «платит»… — дядя Саша почесал за ухом. — У нас тариф 100 рублей знак. А у вас текст уж больно короткий… — Он многозначительно посмотрел на Вовку. — Невыгодно.
— Обижаешь, — развел руками Вовка, — мы ж все-таки филологи: понимаем, что подтекст дорогого стоит.
Дядя Саша захлопнул блокнот.
— Тогда лады!
Они с Вовкой ударили по рукам, а Светка вытащила из сумки фляжку и набор из трех крошечных стопок.
— За успех нашего безнадежного дела?
— Я за рулем, — виновато ответил Вовка.
— А я на работе, — вздохнул дядя Саша.
— Вот так и спиваются русские женщины, — Светка кивнула на фляжку, — между прочим, «Наполеон», — она открутила пробку. — Дети подарили. На День учителя.
— Хорошая у вас работа, — сглотнул дядя Саша. — Благородная…
Светка наполнила свою стопку.
— А!.. Где наша не пропадала, — резанул рукой воздух дядя Саша. — По пятьдесят капель — и в бега.
— То-то, — усмехнулась Светка и наполнила вторую стопку.
— Ну если по пятьдесят капель… — промямлил Вовка.
Светка наполнила третью.
Дядя Саша встал:
— Ну, как говорится, Царствие Небесное!..
Выпили.
— Хороший коньяк, — отметил дядя Саша, садясь. — А еще ругают современную молодежь…
А Вовка, кивнув на коттеджный поселок, спросил:
— Наезжают?
— Не сыпьте соль на рану, — дядя Саша повертел в руках стопку. — Клушинские говорят, что скоро нас вообще с землей сровняют, потому-де, что кладбище недействующее… — и рукой со стопкой он показал на край кладбища, где — через овраг — начинались коттеджи. — Место кончилось…
— Конец света… — выдохнула Светка и, ни к кому не обращаясь, сказала: — А разве может быть… «недействующее кладбище»?
Наступила тишина, только слышно было, как в коттеджном поселке работает экскаватор.
— Если может быть город на костях, — нарушил молчание Вовка, — то почему бы не быть поселку?
А дядя Саша бросился успокаивать Светку, что даже если могилы закатают, наш скорбный труд не пропадет, потому что тогда… — дядя Саша вскочил, — я поставлю надгробные плиты впритык, как книги на полке… — глаза его заблестели. — Ведь в конце концов, есть только текст между прошлым и будущим…
— По-моему, это тост, — заметила Светка и налила по второй.
— Саш-ка! — раздалось со стороны дощатого сооружения.
— Труба зовет! — дядя Саша вскочил, быстро опрокинул стопку и кашлянул, что хорошо бы авансик…
И Светка стала лихорадочно рыться в сумке, но Вовка вынул из кармана стодолларовую бумажку и протянул дядя Саше. И тот замялся, что зачем аж долларами-то, но Вовка возразил, что твоему тезке вообще платили золотом за строку.
И дядя Саша положил бумажку в карман и гордо зашагал к выходу.
Светка встряхнула фляжку.
— На посошок?
Вовка кивнул и, взяв наполненную стопку, сказал, что а ведь ты так и не знаешь, за что меня тогда в комитет комсомола вызывали…
И Светка опустила стопку и подняла на Вовку глаза.
Вовка спросил:
— Помнишь, мы писали сочинение «Мой любимый школьный предмет»? — и, не дожидаясь ответа, продолжил: — А на следующий день Клава, которая к тому же была школьным парторгом, взяла мою тетрадь и повела меня в кабинет химии, к нашей классной, и сказала, что вы только послушайте, что ваш ученик написал вместо сочинения… — и сам себя перебил: — Как в том анекдоте: «Правда ли, что можно предохраняться чаем? — Правда. — А до или после? — Вместо».