— Это… м-м-м… — чешу затылок в поисках правильного ответа, а потом откладываю коробку на комод. — Это принесли еще одну коробку.
— С гантелями? — деловито спрашивает Милли, поставив руки в боки, при этом зажав под подмышкой многострадального медведя.
— Именно! — восклицаю, щелкнув пальцами. — Готова ехать?
— Да!
— Тогда обуваемся.
Глава 2
Эрика
— Дочка, я понимаю, что ты занята, но завтра у отца день рождения, — давит мама, раздражая меня.
Зажав телефон между плечом и ухом, я ощупываю живот своего нового пациента и бросаю медсестре:
— Мягкий. — Она кивает и печатает на ноутбуке мои слова. Надавливаю в разных частях брюшной полости, но пациент даже не вздрагивает, только пытается поймать мою руку и засунуть ее себе в рот. — Тише, малыш, — улыбаюсь я.
— Эрика, — строже зовет меня мама.
— А нельзя просто в джинсах, мам? — стону я, кивая хозяйке Доджера.
— Нет. Дорогая моя, у папы юбилей. Приедут его бывшие коллеги. Может, найдешь себе достойного…
— Все, поняла! — выкрикиваю, заставив клиентку вздрогнуть, а маму — замолчать. И только привыкшая к моей эмоциональности медсестра Лесли продолжает невозмутимо заполнять карточку пациента. — Платье, так платье. Вечером заеду в торговый центр.
— И освободи вечер на завтра, — напоминает мама, а я прикрываю глаза, устало вздыхая.
Я так надеялась заскочить к родителям днем, поздравить папу и уехать, сославшись на занятость на работе. Но мама, которая все не сдается в своем порыве выдать меня замуж, настояла на том, чтобы я присутствовала на торжестве.
Проводив последнего пациента, я устало опускаюсь в кресло и прикрываю глаза.
— Эрика, — в кабинет входит директор ветклиники, Кларк Доусон, такой же одержимый животными, как и я. — Пришли анализы, которые ты ждала.
Он бросает мне на стол папку, которую я тут же пролистываю в поисках результатов анализов одного из пациентов, а потом шумно выдыхаю.
— Можно делать операцию, — говорю, поднимая голову. — Только назначим ее на следующую неделю.
— Это еще почему? — Кларк присаживается на край моего стола и впивается в мое лицо своими темными глазами. Когда он так внимательно смотрит, мне становится не по себе.
Хотя так я себя чувствую каждый раз, когда на меня смотрит мужчина. И тогда я выдаю один из вариантов реакции: смущение или агрессию. Ненавижу весь мужской род! Ну, за исключением папы и брата. Остальным желаю гореть в аду!
— Я беру выходные на весь остаток недели.
— А меня поставить в известность ты не желаешь? Надо отменить или перенести твоих пациентов.
— Как раз собиралась к тебе идти.
— Как же, собиралась она, — недовольно бурчит Кларк.
— И всех пациентов заберет Беттани. Я уже договорилась с ней.
— А ее пациентов?
— У нее их было всего пять на завтра на тот момент, когда я узнавала. Как раз хватит времени всех принять.
— А с приютом что?
— Я им уже позвонила, до понедельника они меня не ждут. Отработаю лишний вечер на следующей неделе.
— Ладно, — неохотно соглашается он, вставая со стола.
— Лесли, ты-то хоть завтра будешь?
— Да, мистер Доусон.
Фыркнув, Кларк покидает кабинет, а я продолжаю рассматривать результаты анализов, передавая их Лесли с комментариями и заданиями на завтра.
Поход в торговый центр за платьем занимает у меня кучу времени, особенно если учесть, что разместить заказ через интернет можно в считанные минуты, да и выбор там получше. Но тогда я не могу быть уверена, что доставка приедет вовремя и мне не придется тащиться на юбилей отца в джинсах. К сожалению, потратив на шоппинг три часа, я не смогла выбрать наряд. Решаю сделать это все же утром, только втайне, иначе мама обязательно присоединится ко мне. Я люблю ее, но шоппинг с ней — это пытка. Мы должны будем обойти все магазины, и не по одному разу, а потом сделать вывод, что в первом все же было самое красивое платье. И вернуться туда в третий раз, чтобы все-таки купить то самое.
Я люблю своих родителей, но стараюсь минимизировать общение с ними, потому что они давят на меня по поводу брака. Как-то мама притащила на семейные посиделки сына своей подруги. Улавливаете, да? Классическая ситуация. Я и сын маминой подруги. Я не сопротивлялась. Откровенно говоря, устала, потому что родители грызли меня за отсутствие личной жизни с двадцати одного года. Если до этого они радовались, что я сосредоточена исключительно на учебе, то сейчас мамино стремление выдать меня замуж больше напоминает истерику.