В эту минуту я возненавидела этого человека всем сердцем, и мне стало безумно противно даже сидеть с ним в одном помещении, поэтому я отвернулась от него, чувствуя, как мой завтрак просится обратно. Черт бы побрал, этого ублюдка.
***
Я достала свое единственное сокровище, за которое отдала немало денег, - профессиональный фотоаппарат и различные объективы. Когда я еще была студенткой, мне сказали, что снимки, которые я делаю, исключительны. Я умела ловить момент, и мои кадры были самыми разнообразными, но мне все равно казалось, что чего-то не достает.
Вот уже два с половиной года мне не доводилось брать его на руки, и сейчас, когда он оказался на моих руках, фотоаппарат казался мне булыжником. Надев на него объектив, я облачилась в темно-синее приталенное шифоновое платье, которое свободными складками спадало на мои бедра, и обулась в греческие сандалии с разноцветными ненастоящими камушками.
Взяв маленькую сумочку, я кинула туда все необходимое и вышла из комнаты, а затем спустилась по лестнице. В холле я встретила Хоуп, которая шарахнулась и спряталась за вазой, и я не стала докапываться до нее, проходя мимо. Это не мои проблемы, что Хоуп растет нездоровым ребенком, но, черт побери, мое сердце екнуло, а глаза наполнились слезами из-за этой маленькой девочки.
Выйдя из квартиры, я направилась к лифту, а оттуда прямиком на улицу на близ стоящую остановку. Через два дня я поеду к маме, которая отдыхает в центре. Когда я позвонила, она сказала, что мне не стоит приезжать и так настаивала на этом, что я почувствовала что-то неладное. Мне кажется, она от меня что-то скрывает, и это тяготит меня.
Поправив солнцезащитные очки, я убрала челку с лица, вспоминая свои длинные рыжие волосы, с которыми делала всякие замысловатые прически. Мама всегда хранила их, говоря, что они прекрасны, но мне пришлось отрезать их, потому что я стала скрываться от мафии, грозящей меня убить. Я знаю, что сама виновата, но мне нужны были деньги, а столько честным путем я заработаю года за два, если вообще не буду их ни на что тратить.
Еще несколько метров и я дошла до Центрального парка, напоминающий маленький островок живости среди каменных гор, окружающих его. Зайдя, я глубоко вдохнула, чувствуя, что воздух здесь совсем другой: он более чистый и свежий, а зелень вокруг приятно радовала глаз, успокаивая и создавая впечатление, будто я часть этого парка.
Взяв фотоаппарат в руки, я запечатлела пейзаж, поймав солнечные блики, что красиво прорезали крону деревьев, а затем перевела объектив на маленьких детишек, что играли в вышибалы и с визгом бегали от мяча. На траве рядом с ними сидел какой-то мальчишка, жующий траву и что-то показывающий руками, а затем громко хохоча, и он следующим попал в мой кадр.
Я скучала по временам, когда мне не нужно было скрываться, когда свободно гуляла по улицам и наблюдала за людьми, рисуя в своей голове всевозможные картины с их участием. Мне этого не хватало.
Вдруг на меня налетела какая-то собака, и я упала под ее тяжестью, чувствуя, как она лижет мне лицо и пытается зарыться мне носом в грудь.
-Аки! – крикнула какая-то девушка, подбежавшая ко мне и снимающая с меня собаку. Поднявшись, я увидела Аманду в серо-розовой спортивной форме, ругающую собаку и поворачивающуюся ко мне. – Простите, он не нарочно, -начала она, но, когда увидела меня, громко завизжала и бросилась мне нашею Слава Богу, я пока не была беременна, иначе я обделалась бы от страха, а мистер Олдридж убил бы меня. – Эмма, как я рада снова видеть тебя!
-И я, - натянуто улыбнулась я. Ненавижу новые знакомства, ненавижу людей…
-Как ты? – спросила она, кидая в сторону палку, за которой тут же понесся Аки.
-Хорошо, ты как?
-Отлично! – она ослепительно улыбнулась, и мне показалось, что на миг кто-то затмил солнце. – ну, что, как поживает малыш?
Она похлопала мне по животу, и я, смутившись, шарахнулась, сопровождая это все извинениями.
-Я еще не беременна, - поспешила сказать я. – мы еще не делали саму процедуру.