Я не сказал, а даже закричал, чтобы отвлечь всех от Джонни:
— Я никогда не попадался родителям с сигаретами!
У меня были мысли сказать что-нибудь более интересное (пошлое), но я знал, что это — хорошая тема для обсуждения, потому что ребятам будет не терпеться рассказать свои истории. Все были довольно занятными, кроме рассказа Гюстаса. Я услышал, как он пробормотал, что отец ему чуть не сломал руку, когда увидел его с сигаретой. Но то ли только я услышал это, то ли и все остальные решили, что такие фразы лучше не комментировать.
Игра завершилась как-то сама собой, мы лежали на раздвинутом диване очень близко друг к другу. Наши головы образовывали в центре узкий кружок, а ноги были опущены на пол или задраны вверх на спинку дивана. Я всегда думал, что так лежат только девочки-подростки на постере низкобюджетного сериала, но мы устроились так сами собой. С одной стороны от меня лежал Джонни и теребил ногтями скользкий рисунок на моей футболке, с другой был Каролис. Если бы на их месте оказался кто-то другой, то я бы не был так спокоен, мне были бы противны прикосновения чужих (без сомнения, очень грязных) людей.
— Мой папа продаёт свой магазин, — сказала Кристина. Я знал, что её семья владеет каким-то безымянным магазином хозяйственных товаров и видимо дела у них пошли под откос.
— А у нас скоро годовщина пропажи моего брата Аугустинаса, — вдруг сказал Каролис.
— А у меня родственники собираются судиться из-за бабушкиного наследства, — сказала Эгле.
Я очень боялся, что Джонни что-то скажет, поэтому быстро вставил:
— А мой мозг разрушает эпилепсия.
— А я не чувствую своих эмоций. И вообще почти не понимаю, что составляет меня. Потому что моя мама меня не хотела. Гюстас, а ты? — сказала Иева. Мне показалось, что ей хотелось рассказать ещё больше.
— А меня до сих пор иногда бьет отец, — Гюстас подтвердил, что мне не послышалась та фраза. Вряд ли бы он сказал это, если бы его не спросила Иева.
— А я потерял ключ от спальни мамки Томаса.
— Да заткнись ты!
Слова Джонни лишили возможности высказаться остальных. Видимо, всем стало неловко, и мы разошлись по небольшим компаниям. Я и сам не заметил, как оказался вместе с Кристиной, Эгле и Николасом. Именно мы пошли к двери, когда раздался звонок. Вставая с кровати, я, кажется, увидел те самые вертолеты, о которых говорил Каролис. Пока мы шли, Кристина и Эгле над чем-то смеялись и странно шагали. У меня было предположение, будто они изображают шпионок.
Я посмотрел в глазок и увидел Сауле в расстёгнутой парке, под которой было платье с нарисованной голой женщиной на нём. Сауле надувала большие пузыри из белой жвачки.
— Это Сауле! Она пришла поджечь квартиру Иевы и заразить нас всех СПИДом!
— Тихо, Томас, она не должна узнать, что мы здесь, — зашептала одна из девочек, вторая захихикала. Мне это показалось разумным решением, но лишь отчасти, ведь Иева писала о вечеринке в общем школьном чате. Мне стало немного стыдно, что мы не открыли дверь, но с другой стороны, это было всё равно, что пустить поплавать к себе в ванну мегалодона. Я снова прислонился к глазку и сначала ничего не увидел. Я подумал, вот будет жутко, если она смотрит в него с другой стороны. Потом картинка стала проясняться, я увидел её отдаляющиеся лицо, и изображение стало мутноватым. Какая мерзость, Сауле облизала дверной глазок. Несмотря на то, что она сделала это с другой стороны, первым моим побуждением было отстраниться и протереть лицо влажной салфеткой. Но меня заинтересовало, что Сауле начала что-то показывать знаками. Острыми крысиными пальцами в кольцах с цветами Сауле показала, что сейчас она уйдёт, а потом вернется с оружием и расстреляет нас. Мне показалось, что в конце она произнесла моё имя, её губы знакомо сложились в трубочку, а потом рот широко раскрылся.
— Она вернется с оружием! — оповестил я девочек, но они не восприняли мои слова всерьез. Я, в общем, тоже недолго переживал. С фотографий на меня смотрела сама Жемина Раудене, окружила меня со всех сторон, и то улыбалась мне, а то глядела очень печально. Довольно логично в этой ситуации, ничего не скажешь.
Потом я обнаружил сразу две вещи: в моих руках оказался коктейль в жестяной банке, а сам я — в комнате Иевы. Я случайно открыл эту дверь, хотя мне и было интересно, проникла ли её мать и туда. Оказалось, нет, здесь всё принадлежало Иеве, каждая вещь кричала о ней, и мне показалось, что Иева драматизирует, когда портит парты печальными надписями «Кто я?». Стены были розовыми, но цвет не казался нежным, таким бы могли красить детскую площадку. На стене над её кроватью висело множество плакатов с красивыми актрисами и музыкальными группами, а на противоположной— множество картинок в рамочках с красивыми лодочками и вазами с цветами на подоконниках под кружевными занавесками. Стенка на стенку, будто бы эти изображения воевали между собой, намекая на некоторую разрозненность хозяйки. На кровати небрежно валялись подушки, на некоторых из них знак мира, а на других небо в стиле Ван Гога. На туалетном столике громоздилось множество флаконов, залитых розовой или сиреневой жидкостью, духи, названия которых я ни разу не слышал. Между ними валялись браслетики и колечки, фантики и палочки от леденцов, бритвенные лезвия и пластыри. Стол был захламлён не меньше, среди учебников и тетрадей, я увидел небольшую стопку фотографий. Насколько нужно быть романтичной натурой, чтобы распечатывать фотографии. Но заинтересовали они меня не только своим происхождением, на верхней я увидел вытянутую руку, на пальцах которой играл свет. Мне показалось странным фотографировать какую-то отдельную часть себя, и меня это заинтересовало настолько, что я поступил, как не очень умный герой фильма, и стал их просматривать. Вот на фотографии видно только голое бледное плечо Иевы с кончиками волос, спускающихся к нему, вот ступня и голень с тонким шрамом на лодыжке, а вот порез на предплечье, раскрывший её кожу, словно рот мультяшного персонажа. Я листал дальше, рассматривая Иеву по кусочкам, пока не наткнулся на фотографию её соска крупным планом. Острый, чуть темнее её не накрашенных губ. В наказание за моё любопытство дверь стала открываться, и я успел спрятать фотографии, кажется, под учебник по алгебре.