— Бабушка, хватит глупить, — сказал я.
— Ох и вредный ты стал!
Не слушая моих возражений, она сама взяла мою руку и приложила к боку.
— Ба, ты же сама придумала про инопланетян! Ты, что, забыла?! Я никого никогда не лечил! Это выдумки!
Бабушка взглянула на меня недовольно. Руку позволила отнять, вроде, что-то вспомнив, но не удержалась от того, чтобы сказать:
— Мал ты ещё о таких-то вещах-то судить! Думаешь, если ты своим детским умишком собственного лечебного дара не разумеешь, так его и нету, значит? Ерунда! У тебя, Андрюша, может быть куча разных способностей: в физике, к математике, к сочинительству… Просто ты пока что не умеешь их раскрыть, потому что не знаком с этими науками. А бабушка давно живёт на свете, видит кое-что.
— Ничего ты не видишь, — ответил я резко. — Тебе просто хотелось, чтобы они были у меня, и ты их придумала. А теперь поверила сама же!
— Ой, вы посмотрите, какой у нас материалист растёт! — Всплеснула руками бабушка. — Дед, ты слышал, что им в садике внушают?
— Ничего нам не внушают, — попытался возразить я, но мой голос потерялся в крике деда из-за стенки:
— Ну и правильно! Я когда был октябрёнком, тоже проводил со своей бабушкой атеистическую пропаганду! Хоть один будет нормальный человек к этой семье!
— «Нормальный», ну то же мне! — Крикнула бабушка. — Атеизм, атеизм, а что толку?! Вот и пусто в магазинах, атеисты! Трусы продают без резинок! Правильно Невзоров говорит: к русской духовности давно пора вернуться!
— Твой Невзоров — еврей! — Крикнул дед.
— Ну и что теперь?! — Парировала бабушка. — Русский бог, он за дружбу народов! А вот вы Христа распяли, коммунисты!
— Бабушка, бабушка, ну перестань! — Попросил я её, не желая стать причиной и свидетелем скандала. — Не ругайтесь, пожалуйста! Мне страшно, когда взрослые ругаются! Ответь лучше: что тебе доктор сказал насчёт бока?
— А что он мне скажет? Нахамит да миллион анализов сдавать пошлёт! Знаю я этих всех докторов!
— То есть, ты не обращалась? Ба, сходи! Не хочу тебя пугать…
И себя пугать я тоже не хочу, но…
— … Мне приснилось, что, если ты не будешь вовремя ходить в поликлинику, то можешь очень сильно заболеть, — закончил я.
Бабушка взглянула на меня так, словно на неё вылили ушат холодной воды. Несколько секунд она молчала, странно глядя на меня и не обращая внимания на продолжающее бухтение деда из-за стены. А потом произнесла:
— Ну вот, Андрюша. Так ты всё-таки целитель. Я права была.
Я за голову схватился:
— Никакой я не целитель! В поликлинике целители, понятно?! Ты должна пойти к врачу и поскорее!
— Да у моей матери такое тоже было. Желудок устал. Попоститься пару дней и всё пройдёт… А-ну дай ручку.
— Бабушка, ступай к врачу! Сейчас же!
— Не командуй. Вот зазнайка ты стал… Мал ещё командовать!
— Я не командую! Я за тебя беспокоюсь!
— Паникёр. Весь в Галину. Она тоже чуть что — и визжать. И мышей, и тараканов — всех боится…
— Бабушка, я говорю не про мышей и тараканов! О твоём здоровье речь идёт! Если ты считаешь, что у меня есть особенные способности, то почему так упорно не замечаешь то, что я тебе советую?! Сходи к врачу! Пожалуйста!
— Ладно, ладно… — Бабушка вздохнула.
— И сегодня же! Сегодня поликлиника работает?
— Ты простой такой! «Сегодня же»! Талон ведь надо взять!
— Ну тогда сходи сегодня за талоном!
— Ты пристал, как банный лист!
— Ладно, я лист. Я не против. Я и в садике листом был, ты же помнишь? Хоть листом готов быть, хоть горшком, лишь бы спасти тебя…
— Что ты такое болтаешь?! — Бабушка напряглась. — От чего ты там спасать меня собрался?
— От чего-то нехорошего, — ответил я уклончиво.
Бабушка напряглась ещё больше. Кажется, до неё, наконец, дошло, что в словах младенца может быть какой-то резон.
— Ладно. Запишусь сегодня, — согласилась бабушка.
Тут зазвонил телефон.
Оказалось, это была только что ушедшая Любовь Егоровна. Она всё ещё находилась под впечатлением от моих «чудес» и спрашивала разрешения привести к нам сегодня свою подругу и подругу той подруги — получить их порцию пророчеств. Так как говорила с нею бабушка, я об этих планах узнал уже только тогда, когда она дала согласие на визит и консультацию. Стал протестовать, конечно, сразу же:
— Бабушка, я их не знаю! Я понятия не имею, что их ждёт!
— Про Любу так же говорил. А теперь она вон как довольна!