Странная парочка топала впереди, о чём-то тихо переговариваясь и совершенно не обращая на меня внимания, поэтому, пока никто из них не видит, растянувшись на лавочке, заглянула под неё, желая посмотреть, нет ли под ней какой-нибудь движущей силы. Зачем мне это понадобилось? Понятия не имею! Просто, внезапно взыгравшее женское любопытство взяло вверх над гордостью и здравым смыслом.
— Удобно? — насмешливый мужской голос застал меня врасплох. — Или может подушечку и одеяло предложить, чтоб уж наверняка.
Подняв голову, убедилась, что незнакомец по-прежнему на меня не смотрит, уверенно вышагивая по тропе. Странно! Тогда почему возникло ощущение, что за мной наблюдают? Да к тому же его слова…
Ответить, я так и не успела, поскольку сверху на меня шлёпнулась небольшая подушка, вышитая шёлковыми лентами, угодив точно в цель, а следом прилетело и лёгкое пуховое одеяло.
— Ну что вы, уважаемый, не стоило так утруждаться, — скрипнув зубами, процедила я, потирая ушибленное место, обращаясь к мужской спине, — я уже и так успела оценить всю широту вашей… — взгляд почему-то сам собой скользнул по его плечам и спустился вниз, сбивая с мысли, но я тут же себя одёрнула, — кхм, души и масштабы гостеприимства.
— Мало ли, вдруг вы ещё не всё разглядели, некоторые детали могли укрыться от вашего пристального взгляда, — обернувшись, вновь усмехнулся он, окидывая взглядом раскрасневшуюся от негодования меня, в окружении постельных принадлежностей. Это он вообще сейчас о чём?
— Ричард, — одёрнула его леди Эмилия, — перестань паясничать. Ведёшь себя как мальчишка. Что на тебя нашло?
— Ничего, — нахмурился он и отвернулся, вновь продолжив путь, отчего скамейка, замершая на время, снова поплыла следом за ним, — ты же сама слышала — демонстрирую нашей гостье широту своей души и наше семейное гостеприимство.
— Я почему-то так и подумала, — усмехнулась та, покачав головой. — Давай только в следующий раз ты будешь демонстрировать это более осторожно и уважительно?
— Постараюсь, — буркнул тот, ускорив шаг, отчего моё импровизированное транспортное средство ускорилось тоже, проходя на поворотах в опасной близости от деревьев, беседок и каменных статуй, встречающихся вдоль тропы.
Когда закончился парк, и впереди показался белоснежный дом, больше похожий на маленький замок, я вздохнула с облегчением, поскольку на оставшемся участке пути возможных препятствий, способных затруднить движение моей самоходной скамейки, и, соответственно, навредить моему здоровью, больше не наблюдалось.
— Добро пожаловать в семейное гнездо Норингтонов, — промолвил мужчина, остановившись у каменных ступеней, со статуями драконов по сторонам, — здесь придётся пройти ножками до отведённой вам комнаты.
— Да, конечно, я обязательно пройду ножками до отведённой мне комнаты, но, не ранее, чем вы мнё всё объясните, — устало откликнулась я, отчего мужчина, обернувшись, удивлённо на меня посмотрел, словно прикидывая что-то в уме.
— Упрямство — это не самая лучшая черта, юная леди, — вскинув бровь, парировал Норингтон.
— Согласна, — кивнула я, без страха взглянув в его зелёные, как у леди Эмилии, глаза, — но иногда это единственное, что помогает нам жить.
— Что ж, разговор, так разговор, — пожав плечами, сдался он, быстро взмахнув руками, из-за чего в воздухе вновь появилась россыпь мерцающих огоньков. И вот, над головой уже раскинулся шатёр, укрывая нас от палящих лучей солнца, напротив скамейки появились два удобных мягких кресла, а между нами возник столик с тремя чашками, кофейником и блюдом с выпечкой, распространявшим вокруг восхитительный аромат сдобы, — итак, с чего начнём?
— С того, что я вовсе не Виктория Светлая, которая должна была прийти на собеседование по адресу Приграничная тринадцать, — промолвила я, вполне осознавая, что подобная новость их точно не обрадует, но, если начинать беседу, так лучше уж с самого главного, — я её сестра Вероника. Мы с ней близнецы.
Сказать, что моему признанию не обрадовались — это не сказать ничего: оно их просто шокировало. Леди замерла на месте, побледнев так, словно увидела привидение, а мужчина от души ругнулся, правда смысла тех слов я так и не уловила, но интонация говорила о многом.
Казалось, в тот момент про меня все забыли, поглощённые своими мыслями, чем я и воспользовалась, налив себе в чашку кофе и стащив с блюда булочку. Нет, ну а что? Не сидеть же мне голодной, когда напиток так и манит своим ароматом, а румяная выпечка буквально кричит: «Съешь меня, Ника! Съешь меня!». Разве я могла ей отказать?