В машине я перевела немного дух и набрала Марию Гавриловну. Женщина начала свою речь с причитаний и слов благодарности Всевышнему, что я наконец-то вышла на связь. Заверив ее, что буду дома через полчаса и что со мной все хорошо, она немного успокоилась. Я спросила про детей и, удостоверившись, что с ними все тоже было хорошо, они мирно спят в своих кроватях, отключила телефон. Падение своего морального облика я уж как-нибудь переживу, а еще лучше забуду об этом. Ну подумаешь, оступилась и занялась сексом с незнакомцем, как ненормальная трахалась с ним несколько часов подряд в закрытой вип-комнате. Так мы больше с ним никогда не встретимся. Единственное, что вызывало опасения, так это полное отсутствие с моей стороны какого-либо раскаяния на этот счет. Надеюсь, таким образом не проявлялись во мне какие-то скрытые блядские наклонности? До этого дня я в этом замечена не была.
– Ксюшенька, девочка моя, я всю ночь тебе звонила! – запричитала Мария Гавриловна дрожащим голосом стоило мне переступить порог своей квартиры. Время было позднее, и дети давно спали. – Я уже собиралась звонить в полицию и больницы. Чего только не передумала. Подружке твоей телефон побила, а она сказала мне, что не знает где ты и знать больше этого не желает.
– Все хорошо, Мария Гавриловна, неприятности небольшие возникли, но не переживайте за меня, – натянула вымученную улыбку и погладила женщину по руке, успокаивая.
– Господи, деточка, а может тебя...
– Так, стоп, без «может»! – я сглотнула нервный комок, представив на секунду, что, будь мама жива, то сейчас бы я оправдывалась перед ней. Но я и без того ощущала себя отвратительно. После такого хоть в монастырь уходить и стричься в монахини, чтобы замаливать свои ночные грехи, да детей не на кого оставить. – Ничего со мной ужасного не случилось, – заверила я Марию Гавриловну. – Со мной, правда, все хорошо.
Так хорошо, что я едва стояла на ногах, а все мышцы болели, словно я железки таскала в спортзале.
– Ох, Ксаночка, ты не обманываешь меня? Тебя точно никто не...
– Нет, Мария Гавриловна, никто меня не изнасиловал, – перебила я старушку твердым голосом. – Спасибо, что посидели с детьми, вот возьмите, – я вложила купюру ей в руки и вспомнила, как незнакомец пытался вот так же оставить мне деньги на такси.
Да, я особо не шиковала, чтобы раскидываться деньгами налево и направо, считала каждую копейку, но и Мария Гавриловна жила одна, получала мизерную пенсию и помощи ей ждать было неоткуда. А я вон подрабатывала репетиторством, а не ночными потрахушками, – напомнила я себе. И стыдиться мне было нечего. Да, оступилась, но с кем не бывает.
– Спасибо тебе, Ксаночка, помогаешь ты мне, одна ты моя отдушина с ребятишками. Но денег я твоих не возьму. Вам они больше пригодятся. Ты иди, отдыхай, а я после обеда к вам загляну, – сказала женщина, собрала свои вещи и направилась к двери.
После ее ухода я устало присела на стульчик в прихожей – Надю на него сажала перед прогулкой, чтобы ботиночки ей застегнуть. Вздохнула тяжело и опустила голову на колени. Господи, что я творю? Ведь было же в моей жизни все хорошо и относительно спокойно. Зачем, спрашивается, мне понадобились эти приключения? Не было у меня мужика вон сколько времени и еще столько же не нужно, и незачем теперь изводить себя всеми этими мыслями и воспоминаниями.
10. Ксения
Часы показывали начало четвертого утра. Мне бы поспать и решить все свои дела с Алиной утром, но я боялась, что растеряю все свою уверенность и запал. Резко поднявшись на ноги, я стянула с себя платье прямо в прихожей, покидала все Алинино шмотье в пакет, быстро переоделась, решив, что в душ схожу позже, чтобы смыть с себя мужской запах, и выскочила на лестничную площадку. Подошла к двери бывшей подруги и позвонила в дверь. Она открыла ее не сразу. Стояла передо мной с заспанным лицом и взъерошенной прической и смотрела осоловевшим взглядом. Интересно, давно уже вернулась домой? Неужели совсем не переживала, как я добралась до дома и что со мной? Хороша же подруга, ничего не скажешь! Алина облокотилась об дверной косяк, а в ее глазах зажегся гнев и возмущение.
– На вот, возьми свои тряпки, и чтобы больше тебя не было на пороге моей квартиры! – в сердцах проговорила я.