Я схватилась руками за живот, но его не было на месте, словно я и беременной не была. А была ли вообще? Нет, точно была! Только где моя девочка? Что с ребенком? Я попыталась привстать, но у меня все закружилось перед глазами в хаотичном беспорядке. Потянувшись руками к кнопке вызова медсестры, которая находилась над кроватью, я нажала на нее. Такое сильное, удушающее чувство страха перед неизвестностью я переживала полтора года назад, когда надеялась, что Андрей на самом деле жив и его ещё можно было спасти.
– Колесникова? Очнулась? – в палате показалась медсестра, она подошла ко мне и поглядела на приборы. – Нет-нет, не вставай! Ты сейчас в реанимации, потеряла много крови, еле довезли, – произнесла она твердым голосом без каких-либо эмоций.
– Девочка... Что с ребенком? Она жива? Вы дозвонились до родителей? – прохрипела я.
Мой голос походил на карканье вороны, мне жутко хотелось пить.
– Так, лежи, сказала! – строго повторила она. – Сейчас сделаю укол, тебе нужно отдыхать и набираться сил.
Она будто со стеной разговаривала или с неживым человеком. Медсестра мне даже в глаза не смотрела и на автомате выполняла все действия.
– Прошу, скажите, что с девочкой! Умоляю!
Из моей груди вылетел сдавленный хрип.
– Жива она, но состояние тяжелое. Больше ничего не знаю. Это тебе лучше у врача потом спросить, – она опустила голову и наконец-то удостоила меня равнодушным взглядом.
Главное, что жива! Я надеялась, что и Гончаровы были живы, а следователь ошибся.
– А вот Гончаровы, родители девочки, погибли... – вдруг печально заговорила она. – Забирать и выхаживать ее некому. Ты пока в отключке была, приезжала сестра биологической матери и подписала отказ от ребенка. Жаль мне тебя, но считаю, что тебе повезло – с того света вытащили, матку врачи сохранили, вон, даже денег, слышала, на восстановление получишь немного. А ведь могли и не выплачивать ничего… Так что, давай, не нервничай, оклемаешься, и домой отпустим.
– Что? Что значит подписала отказ? Так получается, что Гончаровы действительно погибли? – тихо спросила я, испытывая мучительный страх за судьбу девочки.
– Радуйся, что обе выжили. Поступила ты в ужасном состоянии, но у нас здесь прекрасные специалисты, – сказала женщина с неким воодушевлением, но радости в ее голосе не было ни грамма.
Все ее слова звучали, как приговор. А в случае с Миланочкой, так и вовсе смертный... На мои глаза навернулись слезы, а тело забило крупной дрожью. Я была близка к истерике. Я так ждала эту девочку, так надеялась, что у нее все будет хорошо, и я передам ее надежной и благополучной семье, что она вырастет и будет счастлива...
– Эй, ты чего? Ну-ка, соберись... – женщина продолжила мне что-то говорить, но только я ничего не слышала.
По моим щекам текли слезы, а в груди было так больно, что я не могла дышать. Но, наверное, медсестра вколола мне снотворное, потому что спустя несколько минут я почувствовала, как веки налились свинцовой тяжестью. Я не стала сопротивляться действию лекарства, прикрыла глаза и провалилась в беспокойный сон. Но даже в нем меня не отпускали мысли о ребенке и его дальнейшей судьбе. Разве такое возможно, что у крохи было столько ждущих ее людей, а теперь в один миг ее все оставили и бросили одну на произвол судьбы? Считай, я своими же руками загубила ей всю жизнь… А если бы я доходила до срока, то ничего бы этого не случилось! Это я приложила ко всему этому руку, и из-за меня от девочки все отказались...
Когда я пришла в себя в следующий раз, то уже не стала звать медсестру, попыталась подняться с кровати сама, отключила себя от многочисленных проводов и направилась в детское отделение. Перед глазами летали черные мушки, меня сильно штормило, но я хотела увидеть девочку – маленькую крошку, которая осталась совершенно одна. Подсознательно я уже думала о том, что не смогу ее оставить и взять такой грех на душу, отправив ее в детдом. Я понимала, что у меня нет денег на ее содержание, особенно, если девочка окажется больна, но разве можно было так поступить с беззащитным существом?
– Ты куда? Здесь детская реанимация, сюда нельзя посторонним! – остановил меня голос проходящей мимо медсестры.