- Если народу так мало, чего ж ты 'живодерные' команды назад не отзовешь?
- А смысл? Большая их часть и так уже разбежалась. Да и назначали туда тех, будем откровенны, кого не жалко потерять. К тому же тут и так стрелков, случись прорыв вовнутрь, хватит. Просто они мне не подчиняются - народ странный и приблудный, но завтра 'папа' с Иванов Николаевичем вернуться - ими и займемся.
Кравчий Сергей Петрович взглянул в коридор и не смог не признать правоту Жениных слов - 10-12 человек слонялись по коридору, сидели на стульях или просто спали. Многие из них были при оружии.
Он знал, что и на 3-м, и на 2-м этажах, и в фойе народу вряд ли будет меньше. Многие из этой 'сбродной солянки' были при оружии и камуфляже, хотя были и штатские, и, что неприятно резануло глаз - штатские при оружии. Были и женщины и даже несколько детей. И всех этих людей объединяла, какая-то застывшая на лицах печать тоски и растерянности.
А еще его терзало смутно подозрение вызванное словами Евгения: 'папа' точно знал, что он вернется, - иначе бы он не отдавал столь точных распоряжений относительно его персоны. А такая уверенность у 'папы' могла быть лишь в том случае, если на его трюк с отпуском 'папа' не повелся. Об этом Кравчему думать не хотелось совершенно, и он гнал эту мысль от себя подальше.
22.03.2007г. 11.00 - Едва ли не все что, что сказал ему Женя - Сергей Петрович знал или догадывался, но ввести себя в курс дел он был просто обязан.
Кравчий шел в свой кабинет, ставший ему тайным убежищем почти на двое суток, и был он и не рад, и не опечален. Да, теперь у него остался лишь мундир, преданный ему и преданный им - Зам, да с пару десятков бывших охранников и кладовщиков, разжалованных в живодеры, и, скорее всего, уже дернувших или погибших...
Зато его не было ТОГДА в ТОМ страшном кабинете, и он не потерял своих, как многие, и в отличие от Ольховского и других - он не дал себе выпасть из системы.
До 18.30 Сергей Петрович был абсолютно спокоен, если не сказать - флегматичен и пофигистичен по отношению к окружающей действительности. С 'кладовщиками-живодерами' и охраной здания справится и Женя, а 'папа' на выезде - пытается порешить делам с военными, которые успели наложить лапу на НЕсвое имущество, и делать ему, Кравчему Сергею Петровичу, сейчас было абсолютно нечего.
Поэтому, успокоив жену и детей и вздремнув часок, он снова начал заниматься тем, что делал последние полтора суток - начал слушать, слышать и анализировать, - не по нужде уже, а скорее по уже выработавшейся за несколько дней привычке. Но уже с возможностями человека вернувшегося из 'краткосрочного отпуска' - не таясь и не шифруясь.
Кравчий Сергей Петрович не был ни боевым генералом, способным переломить ход 'битвы', ни рядовым, с пулеметом и зверской физией. Но мало кто знает, что первый зградотряд в Великую Отечественную был создан по инициативе снизу скромным интендантом 2-го ранга.
Новость, которую он услышал в около 18.30 вечера 23 марта - его потрясла, а его флегматичное настроение сняло как рукой.
Пока он одевался, натягивая китель, в кабинет ворвался Женя:
- Вы слышали?
- Да, - ответил Кравчий, - выезжаем немедленно!
'Переворот' - 22.03.2007г. - 23.00
Как показал беглый осмотр - у того мужика-таксиста оказалось откушенной с добрых полщеки и сильные укусы на кисти левой руке, - словно он кого то отпихивался, а еще он явно куда то спешил. Ну а что подвигло его, в последние минуты своей жизни, направить свою побитую жизнью Тойоту в лобовой таран, на машину с мигалкой и особыми номерами, - об этом теперь оставалось только догадываться. Возможно, это была форма самоубийства, а может и проявление 'классовой ненависти', или нежелание уходить самому. А возможно - все вместе, замешанное на страхе и отчаянии.- Кругом были пробки, и таксисту-камикадзе просто повезло - он сумел-таки найти свою 'взлетную полосу' длинной в 200 метров для набора скорости и повторить подвиг Гастелло.