Борик в задумчивости изучал куст. Задумчивость возникла у него вместе с вечным для этих лесов, полей и деревень вопросом — что делать? Данный не то в качестве поддержки, не то в качестве надзирателя Змий за руль уселся сам. И пускать его, Борика, к управлению машиной не собирался ни при каких обстоятельствах. О том, чтобы треснуть Змия по кумполу и попытаться сдернуть от братанов в трех тачках сопровождения даже мысли не возникало, потому как двое из этих братков сидели на заднем сиденье.
Кроме того, сам Змий оказался нормальным, в меру веселым, в меру безбашенным хлопцем. Бобики его, конечно, как и большинство братков Григорянца, отморозки, но сам Змий мужик внятный.
Вариант был дернуть сейчас на своих двоих, но без машины он вперед этого Змиева отродья до Анри никак не успеет. Так какой смысл бежать?
— Эй, Борила-гамадрила? — позвал голос с пригорка от дороги. — Поссал, что ли?
— Я не ссу, — отозвался Борик, застегивая ширинку. — Я оправляюсь.
Он взбежал по косогору и сел в машину. Змий уже ждал на водительском сиденье. Как только за Бориком хлопнула дверца, машина рванула вперед.
— Что-то ты, Борян, слабоват днищем. Я вот после этого дельца хотел пьянку с девками замутить. Тебя вот почетным гостем… А ты до ветру бегаешь, словно недержанием страдаешь.
— Какие еще девки? — с достоинством, пропустив мимо ушей обсуждение мочеиспускания, поинтересовался Борик. — Откуда им взяться, если главного сутенера ща в асфальт вгонят?
— Незаменимых у нас нет, — жизнерадостно отозвался Змий. — Григорянц сказал, что если все будет чики-поки, то шлюшкин бизнес ко мне отойдет, так что девки будут, не боись.
«Вот как, — подумал Борик, — значит, Змию Григорянц пообещал то же самое. Забавно. На что, интересно, он рассчитывал? На то, что один из двоих не вернется? Эдак сутенера по асфальту размазать, а потом и его, верного друга сутенерова детства, в расход. Тогда чего это Змий разоткровенничался? Хотя, с другой стороны, он не знает, что Григорянц предлагал Борику. Или знает?»
А может, расчет еще тоньше? Никому из них Григорянц шлюшек не отдаст. А коли кто вернется, так того в бетон ногами и в речку. Или обоих в бетон и в речку.
Черт его не знает, насколько откровенен этот пресмыкающийся, но то, что ни Григорянцу верить нельзя, ни его обещаниям доверять, — факт. Дергать надо, вот что. А как? Как?!
Змий еще говорил что-то, но Борик не слушал. Он думал. Можно подъехать поближе и дернуть на своих двоих. Куда подъехать? Да к столице сумасшедшей бабы. Хорошо. А куда дергать?
А вот это как раз и не важно. Главное — предупредить. Или Анри, или этих правовых с их долбанутой президентшей. Точно, местных натравить на братву, там уж Змия как-нибудь поймают. А после можно будет и Анри искать.
Решено. Значит, так и сделаем. Пока братва опомнится, пока его искать станут, он уже будет далеко. А если повезет, то, может, и машину какую найдет.
Спустя полчаса, когда за окнами замелькали пригородные пейзажи, Борик попросил:
— Тормозни-ка.
— Что, опять оправиться? — удивился Змий. — Ты ж только-только ссал.
— Пошли маленькие мальчик и девочка в лес пописать, — абсолютно безэмоционально продекламировал Борик. — Провалились к медведю в берлогу, заодно и покакали.
Змий заржал и сбросил скорость.
31
— Это кто? — закрыв окно и отдав пачку распоряжений, поинтересовалась Юлия Владимировна.
— Сутенер, — коротко ответила Эл. — Где он?
— Поднимается сюда. Раз уж день бездарно потерян, поговорим и с этим. Да не бойся ты, ничего плохого он не сделает.
Сумасшедшая баба распахнула дверь и пригласила Эл выйти в коридор.
— Лучше скажи, кто второй? — поинтересовалась она, когда уже топали по коридору в сторону лифта.
— Какой второй? — не поняла Эл.
32
Лифт ехал. Ехал! Причем не натужно скрипя и вздрагивая, угрожая развалиться, а легко, словно взлетал. Словно бы и не было пятнадцати лет разрухи, а лифтер исправно ходил на работу пять дней в неделю, приглядывая за чистотой, порядком и исправностью.
Кабинка остановилось мягко, двери легко дзынькнули и поехали в стороны.
— Осторожно, — тихо шепнул в самое ухо француз.
Анри стоял позади него, но Слава даже не повернулся. Он вообще никак не отреагировал. Он смотрел вперед.
Перед ними тянулся коридор. Ветвился, упирался отростками в двери. А в дюжине метров от лифта стояли две женщины. Одна из них радостно рванулась к Славе, потом вдруг остановилась, уткнувшись взглядом в улыбающуюся морду француза.
— Ты что, с ним? — растерянно пробормотала Эл.
— Нет, — отозвался Слава, не глядя на сутенера. — Это он со мной. Где машина и пистолет?
— Машина внизу, — вяло отозвалась Эл, порастеряв былую радость. — А пистолет конфисковали.
— Пистолет у меня в кабинете, — выступила вперед вторая женщина. — Можете забрать.
Ответить Слава не успел, он даже не успел поинтересоваться, кто это, собственно, такая, потому что в ухе снова защекотало от жаркого шепота француза:
— Славик, чур, вторая моя. Ты посмотри, какие сиськи!
33
Борик бежал через лес уже не боясь лишнего шума. Змий сообразил, что что-то не ладно, значительно раньше, чем предполагалось. Теперь Борику оставалось только бежать что есть мочи и надеяться, что не догонят.
Лес был незнакомым, потому куда бежит, он не догадывался. Только старался держать направление, а если и менял, то соотносил это с местом, где остановилась машина, когда он якобы пошел до ветру. Так оставалась хоть какая-то точка отсчета, хоть что-то знакомое, к чему можно вернуться при необходимости.
Березки и прочие кусты-деревья закончились. Борик с разбегу влетел в ельник. Продрался сквозь маленькие, зеленые, пахнущие молодой хвоей елочки, оказался среди могучих голых стволов. Зелень унеслась куда-то высоко наверх. В лицо теперь тыкались сухие мертвые лапы, да липла паутина. Пахло смолой. Борик мчался, лавируя между елок, а они все не кончались и не кончались.
Сзади дико затрещало. С таким треском проламываются сквозь заросли лоси, озверевшие кабаны и люди, не умеющие передвигаться по лесу. В подтверждение этой мысли кто-то громко и зло выкрикнул, срывая дыхание:
— Стой, сука!
«Хрен тебе», — пронеслось в голове. Борик дернулся вперед с утроенной силой, тем паче что уже совсем близко маячили кусты, светлели березки.
Треснуло, раскраивая пахнущий смолой воздух, эхом унеслось под высокий зеленый хвойный купол. Опаньки, вот и отстрел бориков начался. Сезон охоты открыт.
Теперь намерения Змия, во всяком случае, ясны.
Выстрелы защелкали чаще, но без системы. Солнечный ствол стоящей рядом ели взорвался глубокой белой царапиной. Следующая пуля рванула болью плечо. Борик тихо выматерился и вломился в долгожданные кусты. Но прежде чем успел скрыться из виду, еще одна пуля вошла в бок.
За кустами, в которые упал Борик, оказался обрыв. Тело безвольно прокатилось вниз под откос. От удара потерянное на секунды сознание вернулось, принеся с собой боль и животный страх.
Борик поднялся с трудом, и с самой большой, на какую только был сейчас способен, скоростью потрусил к ближайшим деревьям.
34
— Ушел, сука, — глядя вниз с обрыва, пробормотал один из Змиевых братков.
Говорил он тихо, не для кого-то, а скорее самому себе. Но Змий услышал, отчего пришел в ярость.
— Ушел? Хер вам в сумку. Вы, трое, — он обвел пальцем троих парней. — Спускаетесь вниз и ищете. Живого или мертвого, но притащите мне. Остальные за мной.
Змий бесился не просто так. Поводов набралось предостаточно. Было жаль потраченного впустую времени, обидно оттого, что этот Борилка картонный его переиграл. А помимо всего непонятно было, как оправдываться перед Григорянцем. Ведь он сам надоумил бугра, что Борик и Анри не разлей вода всегда были. И даже если у Борика завелась причина сутенера грохнуть, то большой любовью от предоставления ему такой возможности он к Григорянцу не воспылает. И Григорянц согласился. И Григорянц велел грохнуть обоих: сутенера и его барбоса. А теперь выходит, что он, Змий, сам же барбоса этого и упустил. Нет, Григорянца это не обрадует.