— Так вы не себе берёте? — Почему-то обрадовалась продавщица. — А себе ничего прикупить не желаете?
— Вы, девушка, — прищурилась Юля, — прям-таки на неоправданные траты нас толкаете. Нехорошо это, над несчастными глумиться. Показывайте свою помпу для сисек!
— А ещё у нас бабочка есть! — В ажиотаже крикнула девушка с небритыми подмышками, снимая с крючка коробку с хуем. — Бабочка для клитора.
Мы с Ершовой сделали стойку:
— Это чо такое? Покажь свою бабочку!
— Ща покажу! — Девушка кинула коробку с Анькиным подарком на стол, и полезла обратно в стеклянный шкаф: — А вот она, бабочка. Принцип действия прост: надеваете её под трусы, нажимаете вот тут — и всё!
— И чо — всё?
— И кончаете!
— Не, не поняла… — Юлька трясущимися руками взяла в руки бабочку: — Она типа лижет что ли?
— У бабочек языков нету… — Невпопад вспомнила я уроки биологии в пятом классе.
— Нет, она вибрирует… — Зажмурилась продавщица. — Вибрирует, и… И…
— Ты сама-то пробовала? — Юлька внимательно и строго посмотрела на девушку. — Вижу, что пробовала. И как? Кончаешь? Чо, прям просто вот идёшь, и кончаешь?!
— Да. У меня есть бабочка. — Продавщица прониклась чувством женской солидарности, и понизила голос: — Только я сначала того мальчика представляю, который в сериале «Солдаты» Медведева играл. И всё.
— И всё… — Как эхо повторила Юлька, и облизала губы.
— Берёте? — Не растерялась продавщица хуёв и бабочек.
— Да! — Крикнули мы с Юлькой, а я посмотрела на часы: — Юль, я прям щас домой уже пойду. У меня там посуды грязной дохуя, и собака щас обоссытся. Я тебе больше не нужна как консультант?
— Иди, дрочи. — Не отрывая взгляда от яркой упаковки с бабочкой, ответила Ершова. — У меня самой дел што песдец. До вечера не разгребу. Кстати, девушка, помпу тоже пробейте. Сиськи, знаете ли, это всегда хорошо. А они у меня не посинеют?
— Не знаю. — Ответила девушка, запихивая в чёрный пакет наши с Юлькой покупки, и покачивая сиськами пятого размера. — Не знаю, не пробовала. Спасибо за покупку, приходите к нам ещё.
— Обязательно! — Заверили мы продавщицу, и вышли на улицу.
— Домой? — Посмотрела на меня Юлька.
— Не, сначала за батарейками.
— О, точно. Я бы не вспомнила, кстати. И это… Кто такой Медведев? Президент который штоли?
— А я ебу? Пошли в магазин, диск с «Солдатами» прикупим, для полного комплекта.
— И порнуху, на всякий случай. С лесбиянками.
— А нахуя с лесбиянками?
— А если говно — Аньке подарим, вместе с хуем. Для полного комплекта, гы.
— Вот скажи, Ершова, ведь хорошо быть всё-таки бабой, да? И хуй тебе резиновый, и бабочку на клитор…
— И Медведев с лесбиянками.
— И помпа для сисек.
— И сиськи для помпы.
— И песда как Мариинская впадина…
— Да что говорить-то? Повезло нам, Лида, пиздец как повезло…
…Две женские фигуры, виляя жопами, скрылись за дверями магазина с DVD дисками…
Хранитель
09-03-2008 16:14
— Как не стыдно… Молодая баба ведь ещё. А такая свинья уже.
Голос раздался внезапно, и я вздрогнула.
И обернулась.
Никого нет. Оно и понятно: я ж одна сижу. Тогда откуда голос?
— Что, услышала что ли? Ну пиздец.
Снова обернулась. Никого.
Разозлилась.
— Ты кто такой?
— Дед Пихто. Допилась до глюков. Одно слово — свинья ты, а не баба.
Склонив набок голову, смотрю на почти пустую бутылку водки. Свинья? Ну отчего же? У всех бывает, в конце концов. Все пьют. А если б не пили — зачем тогда водку придумали?
— Пить будешь? — Спрашиваю куда-то в сторону, не оборачиваясь.
— Не буду.
— Ну и иди нахуй тогда.
Выжимаю бутылку в стакан, и ставлю пустую тару под стол.
Толкнула её ногой. Зазвенело. Прислушалась.
— Самой-то не противно?
— Нет.
— И зря.
Голос доносился откуда-то из-за правого плеча. Повернула голову вправо, и спросила:
— Ты зачем пришёл? Пить ты не хочешь, уходить не хочешь… Давай я в тебя плюну?
— А смысл?
— Вдруг обидишься — и уйдёшь?
— Куда уж больше-то?
Зажимаю двумя пальцами нос, зажмуриваюсь, и пью.
— Хорошо пошла?
Интересуется, зараза.
— Нормально пошла.
— Ну, значит, нормально и выйдет.
Прижимаю пальцы к глазам, надавливаю несильно, и тру-тру… Пальцы уже чёрные от туши.
— А у меня сегодня день рождения…
Просто так сказала. Не ему даже. А просто так.
— Знаю.
— Тогда поздравляй меня, раз припёрся.
— Перебьёшся. Тебя не поздравлять, тебя драть надо. Ремнём солдатским, с пряжкой. Чтобы жопа две недели красная была.
Расплываюсь в улыбке:
— Дедушка, это ты?
За плечом фыркнули:
— Вот ещё. Дедушка твой на тебя даже смотреть не может. Растили тебя, растили, сколько вложили в тебя, дуру. И всё по пизде пошло, Господи прости.
— Не поминай Бога всуе, привидение. Где мой дедушка?
— А я откуда знаю? Наверное, с бабушкой.
— Ты их видел?
Молчание.
— Ты ушёл уже что ли?
Шорох за плечом:
— Куда ж я уйду от тебя… Тут я.
Отламываю твёрдую корочку от засохшего куска Бородинского, и сую в рот:
— Эх, жизнь — говно… Тебе не понять, ты привидение. У тебя нет дней рождения. И нет друзей, которые о нём забывают… У меня красивое платье, скажи?
— Красивое.
— А… Значит, у тебя глаза есть. А туфли мои видишь?
— Это тапочки. Золушка, блин.
Хохочу:
— Проверка связи! А что ты ещё видишь?
— Тебя вижу. Пьяную. Страшную. Омерзительную. Глаза б мои на тебя не смотрели.
Сморкаюсь в кухонное полотенце:
— Нет, ты не дедушка. Дедушка меня любил. Дедушка называл меня Принцессой. Знаешь, когда-то давным-давно у меня в ванной… Вернее, тогда ещё у дедушки в ванной, крючочек на стене висел. Низко так… И рядом пластырь наклеен был, сверху. И ручкой на нём написано: «Лидушкино». Там моё полотенце висело, когда я маленькая была… Ты видел крючок?
— Видел. Он и щас есть, дура.
— А, точно. Он и щас есть… О чём я, кстати? Так вот: ты точно не дедушка.
— Само собой. Я б удавился с такой внучкой.
Бросаю полотенце на пол:
— А что ты всё время мне грубишь, привидение? Я тебя звала разве? Приглашала?
— Ты ревела.
— Ревела. И что дальше?
Вздох протяжный:
— И ничего. Нельзя реветь в свой день рождения, нельзя.
— А если хочется?
— Потом пореви.
— А если…
— Что ты торгуешься, а? Сказал же: не реви. Не реви в день рождения.
Наклоняюсь, поднимаю с пола полотенце, и смотрю за своё правое плечо:
— А руки у тебя есть? Машинку стиральную открыть сможешь?
— Ну ты обнаглела, девка. Сама открывай. Нашла себе мальчика на побегушках.
— Да и чёрт с тобой, привидение.
Бросаю полотенце обратно на пол.
— Чёрт всегда со мной. С тобой, кстати, тоже.
Смеюсь:
— Да со мной рядом вечно черти какие-то. Постоянно. Их только зовут почему-то по-разному: Миша, Петя, Коля, вот, ещё.
— Особенно, Коля, да.
— Он меня бросил, привидение… — Говорю вдруг, и соплю носом втягиваю протяжно.
— Горе какое. Я тебе с самого начала говорил: шли ты его нахуй, ничего путного не будет… Разве ж ты послушалась?
— Не говорил ты мне ничего!
— Говорил. Другое дело, что ты слышать не хотела.
— А почему сейчас слышу? Потому что водка палёная?
— Потому что день рождения. Ты меня утомила уже своими вопросами. Потому что день рождения у тебя. А ты ревёшь.
— Ага… То есть, если я реву в день рождения — я сразу тебя слышу?
— Понятия не имею, если честно. Сам пересрал, когда ты вдруг ответила.
Провожу ладонью по столешнице. В руку попались скомканная салфетка, и чек из продуктового магазина. Ладонь почему-то мокрая — бумажки прилипли сразу. Держу ладонь вертикально — они не падают.
— Смотри: фокус-покус. Я умею притягивать бумажки.
— Молодец. Дедушка будет рад твоему таланту. Ты только развивай его.
Сжала бумажки в кулаке, и плюнула за правое плечо:
— Тьфу на тебя, нечистый. Отстань от моего дедушки. И прекрати о нём все время говорить.