А стала ведьмой. Видимо, недостаточно хотела сохранить себя для Жрицы. Видимо, правильно ора лупила меня, видимо, с самого начала она видела то, что скрывалось от моего взора.
Я почти поверила, что мне здесь не место. Раскатать по камушку обитель? Ха! Заслужи я хотя бы войти в сад, бросилась бы на колени, покрывая поцелуями ноги этой святой женщины…
– Ками?! – Рок недоверчиво рассматривал ору то левым, то правым глазом. Щурился, приближался, шевелил губами, что-то высчитывая.
– Рок?! – Женщина отскочила как ошпаренная.
Узнала. Демон радостно раскрыл объятия, прекратив сомневаться:
– Ками! Сколько лет?!
Глава 4
В тихом омуте
– Двадцать шесть, – пролепетала ора Камила, ненавязчиво приосаниваясь и пытаясь прикрыть морщинистые локти. – Мы не виделись двадцать шесть лет. Но как?! Ты ничуть не изменился… – Она рассматривала его рога и заранее знала ответ.
– Я же демон, малышка. Стал им спустя каких-то два года, как мы с тобой…
Надеясь заткнуть его, она машинально прикрыла собственный рот, судорожно оглядываясь по сторонам: никто не услышал лишнего?
– Молчи! – цыкнула она. – Молчи и убирайся отсюда вместе со своей девкой, грязный выкидыш Подземья!
Рок вышел из тени кустарников, точно специально привлекая внимание к хвосту и рогам, откусил заусенец, полюбовался результатом и ухмыльнулся, заставив женщину, которую я считала святой, отступить на несколько шагов.
– О, малышка! Помнится, раньше ты просила меня остаться подольше…
Она в ужасе загородила лицо, успевшее за годы покрыться небольшими, но явными морщинами. То ли надеялась убедить демона, что не было двадцати шести лет, разделяющих его вечную молодость и её подкрадывающуюся старость, то ли, напротив, демонстрируя, что стала степенным образцом для подражания.
Я быстро загнула пальцы, без труда подсчитав годы. По всему получалось, что ора, наставница, обучавшая нас любви к Жрице, убеждавшая сохранить себя для служения богине, давным-давно…
– Ора Камила?
– Не смей обращаться ко мне, ты… – Камила запнулась.
– Что-что? – уточнила я.
– Ты… Ты… Грязная, испорченная…
– Как вы?
– О-о-о! – Демон скрестил руки на груди, предаваясь воспоминаниям. – Ты и не представляешь, насколько испорченная! Да, малышка Ками?
Ора Камила могла стерпеть многое: доказывая, что целиком и полностью посвятила жизнь Лунной жрице, она могла голодать неделями, истязать собственное тело розгами лишь слегка слабее, чем колотила учениц, могла часами впериваться взглядом в лунный диск и призывать милость богини. Не могла она лишь одного: стерпеть, что кому-то известны её грязные секреты.
– Охра-а-а-а-ана! – не вдаваясь в подробности, по-поросячьи взвизгнула она. – Схватить! Запереть! Охрана!
Дочери Лунной жрицы привыкли доверять оре больше, чем самой себе. Поэтому поступили, как и полагается изнеженным невинным девицам: с криками разбежались.
– Малышка, ну зачем же так сразу? – Демон игриво щёлкнул хвостом. – Мы вполне можем развлечься и втроём, верно, рыжуля?
Я машинально фыркнула на «рыжулю», но подбоченилась и подтвердила:
– Ора, коль скоро мы с вами обе не так невинны, как кажется, почему бы этим не воспользоваться? – И приобняла демона за пояс, позволив и его руке опуститься на мою талию.
Она испугалась. На самом деле испугалась. Её лицо, до того хоть и отмеченное годами, но ещё вполне миловидное, в мгновение ока стало похоже на печёное яблоко с трещиной рта на тонкой шкурке. Светлая, честная, идеальная… Она попятилась, но запуталась в белоснежной накидке и рухнула, испачкав полотно в грязи.
– Я заставлю вас заткнуться! Заставлю! Свиньи! – Она ползла назад, пытаясь одновременно обвинительно наставлять на нас перст. – Вы… Вы никому…
– Да мы и так никому, малышка. – Рок присел на корточки, точно предлагая помощь, но руки не подал, лишь показал острые зубы. – Разве нужно кому-то знать, что такая чудесная женщина…
– Охрана! Схватить их! Не слушать! Запереть! Я… Я… Они напали на меня, пытались убить!
Охранники, с трудом прорвавшиеся через верещащих девиц, подоспели как раз вовремя: демон и правда выглядел устрашающе, демонстрировал во всей красе полупрозрачные крылья, нависал, словно собирался вцепиться в беззащитную шею.
А я… А что я? Стояла, не желая принимать, что идеалы, правила, вера рушатся на глазах, покрываясь следами размокшей земли сада.
Что-то во мне сломалось в тот миг. Надломилось ли оно раньше, когда я уступила Антуану? Или когда мама, любимая, прекрасная мама, сказала, что не справлюсь с искушением, не сумею отказаться от силы Подземья? Не знаю. Но окончательно сломалось оно тогда, когда последняя незыблемая истина рухнула в скверну, в ту самую лужу, в которой бултыхалась я. Всё.