И все это Ольга рассказала ему?! За что? Как можно так предавать? Он мог сказать ей, что нас кто-то видел, припугнуть ее. Он хитрый. Но как он мог что-нибудь знать? Мать сказала ему, что я в больнице, и он сразу что-то заподозрил, наверное. Ольга — друг. Да будь я тысячу раз неправа — ты мне об этом скажи, в лицо мне плюнь!.. Алка никогда бы такого не сделала! Она позвонила на следующий день. Сказала, что в «Вечерке» напечатали маленькую заметку о вредителях, которые в такую погоду, в заморозки, сломали трубу отопления, и полдома осталось мерзнуть. Смеялась, говорила, что хоть наших имен нет, но о нас уже в прессе пишут. Труба отопления, а так воняла! Когда она треснула, из нее побежала вода и запах. Мы побежали вниз по лестнице.
* * *Это уже даже не смешно. Из больницы меня тоже выгнали. Мать пришла за мной, и мы вышли через служебный вход, как два обманщика, пойманные за руку во время жульничества.
— Ты не повреждена?
Что я — с фронта, что ли? Я захихикала.
— Смешно тебе напрасно. Веселенькую ночку он мне устроил!
Как я и предполагала, мать ночевала в «моей» комнате. И милицию она вызвала.
— Боже мой! А что же я должна была делать? Ночь. Вдруг стук в стену. Как Валентин когда-то стучал, с ночной смены возвращаясь.
Я рассказала Сашке про этот условный сигнал. И он не раз так стучался, чтобы соседям на глаза не попадаться.
— Я выскакиваю из комнаты, как мышь. Открываю. Саша. Взгляд обезумевший — и в комнату. Схватился за штору. Она оторвалась, и он с ней на пол повалился и, как сумасшедший, повторяет, причитает: «Я убил ее, Маргарита Васильевна, я сейчас убил ее!» Боже мой! И я ему еще двадцать капель валерьянки…
Я еле сдерживаю смех. Картинка!
— Я схватила его и потащила в больницу. Он мне по дороге рассказал, как он залез туда. Кто бы знал, что я вместе с ним шла, а не убила его тут же!
— Зачем же ты милицию вызвала? Тебе же сказали, что я жива-здорова, никто меня не убил.
Мать стоит у пианино, змея извивается над ее головой.
— Ему все с рук должно сходить, по-твоему, так? Тебя по милициям и прокурорам будут таскать, а он будет с тобой развлекаться и уезжать на свои темные дела? И грязью тебя еще обливать! Наговорил мне, пока мы по лестнице спускались…
Я мать презираю за то, что она бежит за помощью к посторонним. Александр, выходит, то же самое делает. Бедненький мальчишечка, прибежал жаловаться матери обидчицы. Убил ее, мол, за то, что она такая и сякая, так что вы меня, мамаша, не очень ругайте. Кретин!
— Я надеюсь, что милиция его поймала. Еще и это ко всему приплюсуется. Возьмутся за него серьезно! Он не на необитаемом острове живет! В обществе, государстве, в котором существуют законы.
По Сашкиным законам, он должен был убить меня за измену. За предательство, как он это называет. Но и моя мать тогда должна была его убить. Я его, он меня, она его. Глаз за глаз!
— Он тебя достаточно напугал, надеюсь! Теперь уж ты побоишься с ним общаться. Я бы на твоем месте даже к телефону не подходила.
Ах, мама! Если б я боялась, то сидела бы сейчас в школе за партой. А я думаю совсем о другом — написать ему письмо, просто пойти к нему? Да, и обязательно набить морду Ольге!
32
Мне скучно. Ничего в жизни не происходит. Все заняты накопительством в свой собственный гроб и увиливанием от участия в жизни. Мне надо было родиться в другое время. Во времена революций, переворотов. Какие люди были!.. Сейчас все опошлено. Никаких идеалов. Для нас вот любой мудак на «жигулях» и в «сейке» может быть героем. А как же Корчагин? Как же марш, гимн нашего пионерского отряда — «Мы рождены, чтоб сказку сделать былью!»? Мечта всех моих знакомых девчонок — выйти замуж за фирму и валить, валить отсюда. Но потом приезжать — разодетой иностранкой в гости к маме, на зависть всем подружкам. Заодно фарцануть свои поношенные шмотки, заработать рублики на икру в кабаках. «Ах, этим летом мы с мужем едем в Италию, но осенью придется вернуться в чопорную и консервативную Вену…» Бляди!
«Тебе скучно? Да другой человек за всю жизнь не познал, что ты к пятнадцати годам знаешь! — маме-то самой, конечно, не скучно. — Ты доскучаешься до того, что в один день без рук, без ног домой приползешь!..» Да я не только о своей телесной скуке! Я люблю секс. В этом моя самая большая вина перед вами. Но я знаю, что на одних телесах отношения не могут продержаться долго. А что же у меня другого в жизни есть? Чем она заполняется, когда судороги в ногах после оргазма проходят? Работой!