— Э-эй, мокрогубые! Пошли, пошли!
Телята не выдержали такой атаки и ошалело заметались по загону. Задрав хвосты, они с тревожным мычанием бегали по кругу или носились от изгороди к изгороди, сталкивались, толкались, опрокидывали друг друга, но выскочить за пределы загона никто не решался.
— Так, Авдей Силыч, дело не пойдёт, — вмешалась тётя Катя, останавливая расходившихся подпасков. — Совсем запугаете молодняк… Тут добром да лаской нужно. Ну-ка, бабы, девчата, поманите их по-своему!
Телятницы и девчонки-шефы оттеснили пастушат в сторону и принялись ласково звать телят по кличкам: Ночка, Незабудка, Ромашка, Находка, Черныш, Буян, Клеверок. Для каждого нашлись и корочка хлеба и кусочек жмыха.
Успокоившись, телята потянулись за своими няньками, незаметно вышли из ворот загона и побрели вдоль наезженной полевой дороги.
Дед Авдей шёл впереди стада, Андрейка — с правой стороны, Вовка — с левой, мы с Митькой подгоняли телят сзади.
Часа через полтора, миновав берёзовую рощу и заросли молодых ёлочек, потом заболоченный кочковатый лужок, мы перевалили через крутой взгорок и по сигналу тёти Кати остановили телят на берегу Пружанки, среди кустарников и полян с пёстрым разнотравьем.
— Вот и ваши угодья, — сказала Авдею тётя Катя. — Ты эти места и сам хорошо знаешь — до самого Владычина можно пасти.
— Да-а, места не дюже богатые, — покачал головой Авдей. — Справа река, лес, слева посевы поджимают. Не очень-то разгуляешься…
— Да нет, кормов вроде хватит… Только расходуйте их с толком. И телят не обижайте.
В стороне от реки, в берёзовых перелесках, мы заметили просторный загон, обнесённый недавно ошкуренными слегами, а чуть поодаль новенькую брезентовую палатку.
Тётя Катя объяснила, что это наш летний лагерь. В загон же мы должны пригонять телят на ночёвку, а сами в свободное время можем отдыхать в палатке.
Заглянув в палатку, мы увидели деревянные топчаны, на них тугие матрацы, набитые соломой и покрытые шерстяными одеялами, посредине столик, на нём два фонаря «летучая мышь».
— А что, братцы, лафа! — обрадовался Митька. — И крыша над головой, и постели мягкие… Жить можно! Чур, моё место у входа!
Мы с Андреем посмотрели друг на друга. «Значит, телята будут жить в этих перелесках до самой осени, — подумал я, — а вместе с ними и наш брат, подпасок».
Вот так выбрали мы работёнку на всё лето! До колхоза не менее пяти километров. Ни тебе в кино сходить, ни в футбол сразиться, ни в город съездить…
Заметив, что мы скисли, девчонки принялись нас утешать. Зина Лобачёва сказала, что мы ведь не просто пастухи, а вроде как шефы над телятами, выполняем важное-преважное задание. И пионеры, конечно, нас не забудут, по любому сигналу явятся на выручку, а если потребуется, могут даже подменить нас в качестве подпасков.
— Ладно, топайте по домам! — с досадой махнул на них рукой дед Авдей. — Ещё с горном да с барабаном заявитесь сюда. Не допущу, так и знайте!
В этот день мы пасли стадо телят все вместе. Дед Авдей показывал нам, как пускать стадо развёрнутым строем, как заворачивать его то в одну сторону, то в другую, как гонять на водопой.
Потом, когда пригнали телят в лагерь на ночёвку, он сказал:
— Пасти будем по очереди. С утра одна пара — Митька с Вовкой, после полудня — Андрюха с Петькой. Главное, чтоб слухать меня во всём. Глазом моргнул, бровью повёл — замри, в лепёшку расшибись, но сделай. Меня в стаде нет — слухай Митьку. Его наказ — мой наказ. Освободились — шастай домой, к мамкам-бабкам, на горячие пироги-пышки. Не желаете — здесь прохлаждайтесь, дело ваше…
3
Вспомнились мне стихи из детской книжки: «Ох, нелёгкая это работа, из болота тащить бегемота». Бегемоты в нашем краю, как известно, не водятся, но управляться с телятами тоже не шуточное дело.
Телят у нас в стаде около двухсот, все они одной породы — швицкой, масти — чёрно-белой, но у каждого свои привычки, Свой норов, каждый мычит по-своему и никаких уговоров понимать не желает.
Иной телёнок заляжет под куст, где тень погуще, и дремлет себе. Поднимешь его, выгонишь на полянку, сунешь мордой в зелёную траву и только отвернёшься — он опять в тенёчке прохлаждается. Другой только и делает, что скачет, взбрыкивает, бодается, пристаёт ко всем. И сам траву не щиплет, и другим не даёт.
А вот бычок Борька — сластёна и привереда, выбирает только одну медовую кашку. Тёлочка Ночка — трусиха и нежёнка, всех боится и даже траву опасается щипать. Но телочка она не простая, дочка знаменитой коровы-удойницы Цыганки, и завфермой тётя Катя просила нас с Андреем особенно зорко следить за Ночкой. Вот и пришлось нам кормить эту неженку душистым клевером и сочным пыреем.