Однако пока Мамай отсутствовал в столице, легенда о Кильдибеке, созданная сторонниками самозванца, едва не была разрушена. Поначалу она казалась настолько убедительной, что в нее уверовали и другие представители столичной аристократии, изначально не примкнувшие к самозванцу. Поверив, что власть в стране вновь вернулась к дому Бату, они поспешили в Сарай, чтобы присягнуть на верность новому монарху. Среди них были такие влиятельные представители «старой знати», как бывший бекляри-бек Могул-Буга, хорезмский правитель (улус-бек) Нангудай, бывший везир Сарай-Тимур и др. В результате самозванец и его единомышленники оказались на грани провала: непосвященные в их замыслы аристократы могли без труда разоблачить самозваного внука Узбека. Оставалось единственное средство избежать этого: хан принял решение устранить всю новоприбывшую знать. Заходившие в ханский шатер сановники немедленно арестовывались, а затем с ними расправлялись ханские палачи.[139]
Средство оказалось эффективным и позволило Кильдибеку еще около года сохранять власть. Впрочем, сам факт упоминания его «самозванства» в восточных и русских летописных источниках весьма показателен: вероятно, кому-то из столичных аристократов удалось уцелеть и разоблачить лже-Чингизида. Вместе с тем его жестокость по отношению к знати вызвала обеспокоенность и среди его же собственных приверженцев. Видимо, именно в это время Мамай покинул лже-Кильдибека, испугавшись за собственную судьбу — все-таки он тоже близко знал семейство Узбека, включая и настоящего (покойного к этому времени) Кильдибека, а потому в глазах самозванца мог быть опасным свидетелем.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ.
ПЕРВЫЙ ХАН И НАЧАЛО БОРЬБЫ ЗА САРАЙ
О том, как Мамай возвел на престол царевича Абдаллаха
Порвав с самозваным сарайским ханом, летом 1362 г. Мамай прибыл в Крым и уже в сентябре того же года организовал церемонию провозглашения ханом Абдаллаха — «отрока из детей Узбека», в законности происхождения которого нет сомнений ни у современников, ни у большинства исследователей.[140] Сам Мамай вторично занял пост бекляри-бека, который сохранял за собой в течение двух десятилетий. С этого времени в источниках появляются упоминания о так называемой «Мамаевой Орде».[141]
Под властью Абдаллах-хана (то есть фактически Мамая) оказались юго-западные области Золотой Орды, расколотой смутой: Крым, Северное Причерноморье, а также территория современной Молдавии. Мамаю было прекрасно известно, что на западные ордынские владения уже давно претендовали литовские князья, которые еще в 1320-е гг. сумели взять под контроль Киев и ряд других южнорусских территорий. Чтобы предупредить возможные нападения западных врагов, бекляри-бек решил разбить свою ставку не в Крыму (в лояльности правителей которого у него также могли быть сомнения), а западнее — в районе современного Запорожья.[142] Эта ставка Мамая и именовалась в источниках более позднего времени «Мамаев Сарай» или же «Мамаева Орда», а как именовал ее сам основатель — об этом исследователи только делают предположения.[143]
Основав временную резиденцию для своего ставленника в южнорусских степях, Мамай принялся разрабатывать планы для захвата столицы. По-видимому, уже в это время сложилась политическая стратегия бекляри-бека — восстановление власти потомков Бату именно над теми владениями, которые некогда принадлежали самому Бату, т. е. над Белой Ордой, западным крылом Джучидской державы. Трезво оценивая свои политические и военные возможности, Мамай в течение всего времени нахождения у власти не предпринял ни одной попытки подчинить восточные улусы Золотой Орды. Сегодня уже трудно сказать, насколько такая позиция была правильной, однако, приняв это решение, Мамай предоставил свободу действий восточным Джучидам, которые получили возможность собрать силы, укрепить свою власть в Синей Орде, а потом неоднократно создавали проблемы бекляри-беку, стараясь подчинить себе и Белую Орду. В конце концов один из них, Токтамыш-хан, и одержал окончательную победу над Мамаем. Впрочем, это произойдет много лет спустя, а пока бекляри-бек лишь готовился к борьбе за столицу, желая собрать весь улус Бату под властью «своего» хана.
140
А. Г. Гаев и его последователи полагают, что Абдаллах происходил их рода крымских Туга-Тимуридов [Гаев 2002, с. 23-24; Сагдеева 2005, с. 38; Костюков 2009, с. 39-40; ср.: Войтович 1999; Сабитов 2009, с. 114]. Однако указание Ибн Халдуна на то, что Абдаллах был «из детей Узбека» [СМИЗО 2005, с. 276], в большей мере вызывает доверие и больше соотносится с политикой Мамая по поддержке потомков Бату. То же касается и следующего «мамаева» хана Мухаммада: в своем ярлыке русскому митрополиту Михаилу он ссылается на ярлык Бердибека — последнего законного (именно в глазах потомков Бату) хана, а не на череду представителей других ветвей рода Джучи, пребывавших на троне в 1360-е гг. и также, вероятно, жаловавших ярлыки Русской православной церкви. Особняком стоит мнение Д. М. Исхакова, который в одной из своих новых работ вообще склонен отказать в чингизидском происхождении Абдаллаху, Мухаммаду и третьему «мамаеву» хану Туляку: он их считает эмирами — родичами Мамая [Исхаков 2009а, с. 96-101]. Однако в таком случае возникает вопрос: зачем Мамай стал бы возводить на трон такого же не-Чингизида, как и он сам? Несомненно, «в особых условиях крайнего дефицита Чинги-сидов в Мамаевой Орде» [Исхаков 2009а, с. 101] Мамай имел больше оснований и возможностей занять трон, тем более что он был связан с правящей династией брачными узами.
141
Термин «Мамаева Орда» с 6870 (1362) V. фигурирует преимущественно в русских летописях [см., напр.: Приселков 2002, с. 398, 421; ПСРЛ 1949, с. 182; ПСРЛ 2000а, с. 233]. Однако «область («иль») Мамака» упоминают и восточные авторы — Низам ад-Дин Шами, Ша-раф ад-Дин Йазди и Абд ар-Раззак Самарканди [СМИЗО 2006, с. 214, 296, 364].
142
С. А. Янина и С. Н. Травкин считают, что ставка Абдаллаха находилась на территории современной Молдавии, на месте городища Старый Орхей, ссылаясь в качестве доказательства на монеты Абдаллаха, обнаруженные на этой территории [см. подробнее: Травкин 2008, с. 125; 2009, с. 24]. Однако В. Л. Егоров убедительно опроверг эту версию, установив, что этот город находился в упадке с начала 1360-х гг., и монеты, найденные там, были чеканены на других монетных дворах [Егоров 1985, с. 80-81]. Тем не менее некоторые современные исследователи из Молдавии продолжают отождествлять Шехр ал-Джадид/ Янгишехр со Старым Орхеем [Абызова, Рябцева 2009, с. 140-141; Нестерова 2009, с. 191].
143
В. Л. Егоров считает, что ставка Мамая называлась Янгишехр или Шехр ал-Джадид [Егоров 1985, с. 81, 85; ср.: Травкин 2008, с. 125; История 2009, с. 442-443]. А. П. Григорьев полагает, что резиденция Мамая именовалась просто Орда, а Шехр ал-Джадид отождествляет с крымским городом, находящимся под контролем венецианцев и носящим итальянское название «Провато» [Григорьев 2007, с. 117, 122-123]. Некоторые авторы склонны считать"«Орду», указываемую на монетах «мамаевых» ханов, не городом, а кочевой ставкой бекляри-бека, в которой пребывали и возводившиеся им на трон ханы [см.: Федоров-Давыдов 1960, с. 109: Миргалеев 2003, с. 36; 2007, с. 217]. Другие исследователи высказываются в пользу ее «стационарности» и расположения на территории современного Запорожья [Егоров 1985, с. 13, 139; Григорьев 2006, с. 119; Гончаров 2008, с. 58-59].