Стоило ступить во двор, из конуры испуганно залаяла собака.
– Цыц! Свои, не видишь что ли! – по-молдавски прикрикнул Тимофей.
Пес еще раз неуверенно гавкнул, но высунуть нос из укрытия не рискнул. Ну, да, близкая пальба и пулеметы хоть какого кобеля напугают. Дом выглядел небогатым, признаков присутствия военных сил не наблюдалось. Разве что лопата новая, что у сарая лежит. Наверное, у румынских солдат выменяли хозяева.
Тут Тимофею пришла мысль применить дипломатический метод, он полез во внутренний карман и вынул остатки денег – почти все гроши дома в ящике стола оставил, тут несколько лей, прихваченных на всякий случай. Разведчик сложил купюры попышнее, веером, подошел к окну, прислушался. И в доме, и над всем плацдармом висела напряженная тишина, только в конуре взволнованно ерзал пес. Тимофей осторожно поскреб в маленькое окно, приложил к стеклу деньги. Подействовало: внутри зашуршало, звякнула щеколда на двери. Высунулась пожилая – лет сорока – тетка:
– Чего надо?
– Спасай, хозяйка, промок, зуб на зуб не попадает. Продай цуйки[5], а то насмерть застужусь.
– Э, нашел время, пьянчужка. А еще молодой такой! – хозяйка прислушалась, хапнула из руки Тимофея леи, скрылась в доме.
Надо думать, румынских солдат у нее нет, иначе какие вольные разговоры могут быть про цуйку, уже бы давно реквизировали. Но надо бы уточнить.
Высунулась рука с бутылкой:
– Бери, да иди, парень.
– Иду, – Тимофей всунул сапог в щель уже закрывающейся двери. – Спросить хотел…
– В дом не пущу! – взвизгнули внутри и немедля пнули по сапогу. – Знаю я вас, охочих!
– Да я не про то, – заверил разведчик. – Солдаты-то в селе есть? А то как бы мне не натолкнуться от греха-то.
– Нету уже солдат, – поспокойнее сказали внутри. – Третьего дня пришли, начали копать ямы у реки. А нынче как стрельба поднялась, побежали как ошпаренные. Сквозь село, да на дорогу до Спеи. Что за пальба была, не знаешь?
– Да откуда, хозяйка? Как стрелять начали, я живо в канаву свалился, там пересидел. Только в канаве воды много было.
– Ну, иди, парень, грейся, бог тебе в помощь.
На бога Тимофей не особо надеялся, так что обошел дом, посмотрел в сторону недалекого села и вернулся в сад к засевшим разведчикам.
…– Значит, сбегли румыны, – рыжий кинул окурок цигарки. – Ну, это мы и так знали. – А село нужно брать. За ним позиция куда лучше.
– Вот ты прямо Суворов! – восхитился автоматчик. – Прямо сейчас прикажете брать, товарищ фельдмаршал?
– Не, подождем гусар и мортиры, потом я уточню диспозицию, – важно пояснил рыжий.
Тимофей и автоматчик засмеялись.
– Чего ржете? Вот увидите, всё по-моему будет, возьмем село, – сержант протянул новобранцу винтовку и отсоединенный штык. – На пояс свинорез подвесь, оно удобнее будет.
Тимофей хотел сказать, что надо бы ремень найти, но тут в небе зашелестело, бойцы пригнулись. Ближе к берегу Днестра поднялся невысокий фонтан земли, донесся приглушенный грохот взрыва.
– Во, началось! Опомнились и пристреливаются. Ну, пускай, а то как-то ненормально выходило, смущала тишина. Пошли к роте, доложим, – скомандовал сержант.
Бойцов в траншее прибавилось, уже рыли ответвления и ячейки-ямки поодаль. С берега подходили все новые пехотинцы, готовились к атаке. Ротный выслушал разведчиков и сказал:
– Пока удачно. Сейчас третья рота подойдет, комбат уже здесь, минометы подтянут, и ударим на село. Покажете, как там поближе подойти. Готовьтесь, а ты, Тимоха-партизан, пока при мне связным останешься.
– Товарищ старший лейтенант, я боец Лавренко, – намекнул Тимофей.
– Фамилий много, а партизан у нас пока один, – улыбнулся ротный.
– Я не к тому. Просто мне приказано к минометчикам приписаться, – пояснил новобранец.
– Обойдутся. Не знаю, какой там из тебя минометчик, а бегаешь ты хорошо и не трусоват. Опять же с местным населением контакт уже установил. В общем, ты тут нужнее, – решительно заключил старший лейтенант. – Перекурите, пока бойцы накапливаются.
Румыны вели артобстрел, но он пока не причинял особого вреда нашим переправляющимся и группирующимся пехотинцам. Тимофею казалось, что обстрел – это куда более страшное дело.
– Это пока жиденько, возьмутся и по-настоящему, – заверил рыжий сержант. – Что ты зыркаешь?
– Мне бы ремень, штык подвесить. И вообще вид принять, – вздохнул Тимофей, которому неуравновешенные тяжести неудобного патронташа, гранаты в кармане, штыка за голенищем и бутылки за пазухой причиняли сильное неудобство. Новобранец колебался: может, отдать цуйку кому-то? Или попробовать на ремень выменять? Неудобно, ремень все-таки форменная амуниция. Лучше помолчать.