Нет, в мире что-то еще оставалось, поскольку катушки даром речи не обладали, а сейчас в дверь блиндажа постучали и осведомились:
– Есть шо живое?
– На месте я! – откликнулся Тимофей, несколько удивляясь воспитанности нежданного гостя – обычно, если дверь не опечатана, все гости без затей сходу вваливались.
В дверь пролез незнакомый сержант – коренастый, длиннорукий, пожилой – придирчиво огляделся и кивнул на коптилку:
– Отож, тайными делами занимаемся посредь белого дня, а, хлопец?
– Почему тайными? Вот, ремонтом занялся, штопаю, – пояснил Тимофей, несколько обескураженный странными подозрениями.
– Оно ж снаружи посветлей. Солнце, га? – прищурился гость.
– Снаружи мешают. Только сядешь, как немедля чего-то кому-то нужно. Я же тут на проезде давно располагаюсь, – боец Лавренко вывернул налицо зашитый чехол шанцевого инструмента и намекнул: – А вы с проверкой или просто языком потрепать?
– Отож не угадал, – сержант протянул здоровенную, размером почти с ту лопатку ладонь. – А ну покажь, як оно вышло. Дэ не боись, чисто с любопытству гляну.
Бояться за потрепанный чехол Тимофею в голову не приходило, да и вообще с какой стати? Подумаешь, сержант приблудный, видали тут начальников и повыше.
Гость развернулся к приоткрытой двери, оценил работу:
– Отож, талант. Гармонию чуешь, – вроде бы без особого издевательства пробормотал сержант, вернул чехол, выпрямился во весь свой невысокий рост, резко кинул лапу к пилотке: – Сержант Торчок, Особый отдел фронта! С вопросом по квартированию и расположению.
Тимофей понял, что уже сам стоит на ногах и застегивает ворот гимнастерки. Умеет гость многозначительно гавкать. Но выселять «Склад КНН» пытались уже дважды, не особо-то вышло.
– Товарищ сержант, если вы по поводу занятия блиндажа, так приказ о переводе склада требуется. Сами понимаете, тут материальные ценности большой ценности.
Гость покосился на ряды красивых, но никчемных катушек и махнул лапой:
– Отож, если двойной ценности, мы не претендуем. И на блиндаж не посягнем. Исключительно на постой, и оченно скоротечный. Держите посланье, товарищ Партизан.
Гость протянул записку.
Посланье оказалось коротким:
«Тов. Лавренко, разместите группу и транспорт на два-три дня. Люди надежные».
Ниже стояла вполне знакомая Тимофею подпись – у него такая же в красноармейской книжке красовалась – старший лейтенант из дивизионного Особого гостей прислал. Это, конечно, иное дело.
Сержант с характерной фамилией Торчок извлек из кармана гимнастерки красное удостоверение, многозначительно продемонстрировал открытым. Впечатлило: боец Лавренко впервые видел сержанта с удостоверением СМЕРШа, и вообще не думал, что такое бывает.
– Что ж, располагайтесь, товарищ сержант. У вас что за транспорт?
– Погодь, товарищ Лавренко. По-людски ознакомимся, – гость подал руку и представился неофициально: – Павло Захарович, старший группы. Отож, можэ и не день, а три-четыре нам дожидаться выйдет, но не отяготим. Бо приказ нам ждать.
Хозяин «Склада КНН» пожал ладонь-лопату и сказал:
– Понимаю, служба есть служба. Места хватит, катушки можно складывать в лежаки, ничего им не делается. А вас много?
– Не особо, втиснемся как-нибудь, – заверил сержант.
Гостей оказалось трое: кроме косноязычного, но вдумчивого Торчка, имелся водитель и собственно машина. Вот ею можно было залюбоваться.
– Додж «три четверти», сотня лошадиных сил. Прямо с завода, – небрежно объяснил шофер, парень возрастом чуть старше Тимофея, в новенькой форме и чистыми погонами рядового. – Тянет как танк, можно гаубицу на буксире таскать или зенитку в кузов поставить.
С шофером все было понятно: болтун и трепач, на фронте без году неделя. Но вот машина…
Американский полу-грузовичок действительно был новеньким, пусть уже пропылился, но аккуратненько, а брезентовый тент так и вообще выглядел, словно только утром натянули.
Тимофей присел, глянул под округлое крыло, на ребристую мощную покрышку.
– Отож разбираешься? – удивился сержант Торчок.
– Не, не умею, – вздохнул Тимофей. – Но она того… чуется гармония, как вы говорите. Сильная машина.
– То да, – согласился Торчок. – Так хороша, что даже с гаком. Давеча пытались с нас тент снять. Андрюха чуток не проспал.
– Да я не проспал! Я сразу услышал, только добежать не успел, – запротестовал водитель.
– Отож я говорил: не жри ту прорву слив, брюхо не сдержит, – мрачно напомнил сержант. – А он «до ветерку, на секунду». Тут только отворотись от хозяйства, сразу лезут.