- Да. Сегодня я пешком.
Они прощаются до завтра, Сэм садится к Наташе - он живёт в паре кварталов от штаба, и Наташе просто по пути, а Баки улыбается, вспоминая ошарашенное Сэмово “вот с-с-стерва!” когда его мелкая протеже запутывает второй силовой объект выпадами (победить в прямой схватке шанс менее трёх процентов, анализирует он), в прыжке неожиданно ударяет раскрытой ладонью в лоб, а потом гладко проскальзывает между широко расставленных ног и сломя голову несётся дальше, пока амбал (штатный агент Тау, прекрасный послужной список, военная база в Техасе, несколько операций в качестве штурмового десанта и служба на секретном правительственном объекте, вспоминает Стив) промаргивается и бьёт в пустоту вслепую.
- Хорошая девочка, - говорит Стив и крутит в своих руках шлем. Они стоят посреди безлюдной подземной парковки возле чёрного Стивова “харлея” и почему-то не торопятся уезжать. Он на самом деле думает так же, но из уст Стива определение звучит неоднозначно. - Я разговаривал с ней после стартов. Высокие показатели выносливости, колледж с отличием, здорова и в неплохой физической форме.
- Что она тут делает? - вдруг спрашивает он тихо. - Сбежала от замужества? Доказывает что-то сама себе? Поссорилась с родителями?
- Она из интерната, - отвечает Стив, разглядывая его с тенью непонимания. - Хочет послужить на благо общества в организации, которую уважает.
- Плечом к плечу с Капитаном Америка? - хмыкает он и надевает шлем на голову. Он почти ненавидит свой болтливый язык, но остановиться не может. - Ты показывал ей сводки смертности среди своих сотрудников за этот год? Или за прошлый, когда небожители привели за собой через портал целую орду гигантской всеядной саранчи?
- Да что с тобой, Бак? - не выдерживает Стив. И ему стыдно, стыдно, стыдно, но сказанного не засунуть обратно в глотку. Идиот.
- Поехали домой, - бесцветно говорит он и закрывает щиток шлема, словно отгораживаясь от Стива, внешнего мира и неприятно зудящего разговора.
Стив ещё какое-то время смотрит в зеркальную гладь щитка, со вздохом надевает свой шлем и заводит “харлей”. У Баки иногда бывает, и Стив почти привык к этому. Но всё равно каждый раз - как в первый, и ноет под солнечным сплетением от непонимания и бессилия.
Сообщение от Мелиссы застаёт их уже почти дома, у подъезда. Пока Стив возится с мотоциклом, он читает короткие строки на поцарапанном дисплее: “Жду вечером пятницы на ужин. С вас красное сухое”. Поворачивается к Стиву - тот тоже что-то читает в телефоне, сначала улыбается, а потом хмурится.
- Что не так? - интересуется он.
- Пятница, - с досадой отвечает Стив. - Я занят вечером в пятницу. Фотосессия с сенатором, - угрюмо вздыхает он.
Баки присвистывает. На самом деле Стиву приходится отдуваться за них всех. Не очень хорошо, когда лица агентов секретной организации мелькают на каждом углу, но Капитан Америка - совсем другое дело. Фотографии Стива смотрят с рекламных баннеров, маячат вдохновенными призывами с боков рейсовых автобусов, да что уж там, даже подмигивают с пачек “Дорито”! Стив никогда не отказывался поработать внеурочно в свободное от миссий время и даже снялся для календаря. На месяцах июнь и июль Стив позирует голый по пояс. Это было год назад, и Стиву совсем не надо знать, что он случайно купил в газетном на углу этот календарь - на память. Конечно, он видел Стива не раз и в более срамном виде, но это - другое. Это красиво. Как говорит Стив? Это искусство. Средства от продаж поделили фонды борьбы с болезнью Паркинсона и борьбы с детскими раковыми заболеваниями. Огромный тираж разошелся быстрее горячих пирожков, но Стив до сих пор стесняется об этом говорить.
А потом он понимает, что это означает отказ от пятничного ужина, а он так хотел снова увидеть Мелиссу и даже, возможно, познакомиться со своими… внуками? Правнуками? Осознание удручает.
- Ну не хмурься, Бак, я сам до безумия не люблю эти застойные летние недели, когда никакого движения кроме совещаний, интервью и фотосессий, но, чёрт, я работаю и делаю всё, что могу, я просто не в состоянии отказаться, Хилл меня…
- Вообще-то, я грущу на тему того, что не знаю, как добраться к Мелиссе без твоей болтливой задницы, кэп, - он пожимает плечами и смотрит на ошарашенного друга, еле сдерживая улыбку. Стива так легко развести на много слов в плане оправданий, но что бы он ни говорил про Хилл - брехня. Если бы он не хотел чего-то делать, она бы его никогда не заставила.
- Ну ты и…
- Засранец? - ухмыляется он в широко распахнутые голубые глаза.
- Не то слово, - вздыхает Стив и всё же улыбается. - Я рад, что ты хочешь поехать к ней даже без меня. Просто возьми мотоцикл.
- А ты? - удивляется он. Что-то определённо происходит, это ведь любимый Стивов мотоцикл, и он вообще предпочитал не лезть в то, что там у него с этой жестянкой за отношения.
- А я воспользуюсь положенной мне услугой личного водителя, - пожимает плечами Стив и идёт к увесистой деревянной двери подъезда.
- Какого чёрта тогда ты не давал водить мне раньше? - ошарашенно спрашивает он, разглядывая удаляющуюся спину в полосатой тенниске.
- Ждал, пока сам попросишь, - Стив оборачивается и едва сдерживает широченную улыбку. - Проявишь инициативу, так сказать.
- Ну ты и…
- Засранец? - Стив всё таки улыбается во все белые зубы и открывает дверь подъезда. - Знаю, и ничего не могу с этим поделать. И с тебя пицца сегодня, раз ты разжился лишней двадцаткой, - говорит он и исчезает в темном проёме.
Он хмыкает и идёт следом. Никогда не перестанет удивляться вещам, которые Стив иногда выкидывает. Вот как с бритьём недавно, или сегодня с мотоциклом… Наверное, это здорово, каждый раз узнавать в нём старое и находить что-то новое. Это не даёт заскучать. Он заходит внутрь, легко улыбаясь.
За его спиной, через дорогу, за кустами отцветшего шиповника и натянутой вдоль всей улицы сеткой-рабицей на раскинувшийся внизу Манхэттен опускается бордово-огненное закатное солнце.
****
Он давно не водил мотоцикл, поэтому едет неторопливо и осторожно в правом ряду, вызывая улюлюканье обгоняющих его байкеров. Ему плевать. Он пообещал, что будет “беречь себя”.
Стив купил красного вина и шоколадных конфет заранее - в этот раз решено обойтись без цветов. А ещё за спиной в рюкзаке странные детские игрушки: страшноватый медведь с добрыми глазами под чёрной маской - для Хлои и радиоуправляемая машина “Бьюик Электра” для Джона. Медведя выбрал он, машину - Стив. Они просто вообще не знали, что сейчас дарят детям.
Возле дома Мелиссы много мест для парковки. Он с каким-то благоговением и затаённой меланхолией снимает шлем и вдыхает тёплый вечерний воздух. Чёрт, старина Бруклин, ты так изменился, думает он. Кто бы сказал мне, что я пройдусь по твоим улицам в другом веке - ни за что бы не поверил. Да и кто поверил бы?
Он забирает с собой шлем и рюкзак, осматривает периметр. Остаётся доволен наличием нескольких путей отхода и идёт к подъезду. Квартира на третьем этаже, лестница широкая, светлая и практически чистая. На стене в паре мест странные четверостишия ломаными буквами. Кажется, это называется граффити. Звонок расположен низко, на уровне его живота. Над ним белая пластиковая табличка с выведенными цветными маркерами буквами: “Здесь живут Мелисса, Хлоя и Джон. Пожалуйста, не шумите после десяти вечера”.
Он перечитывает три раза, смотрит на часы и решается нажать на звонок. За дверью мелодично переливается соловьиная трель.
- О. Джеймс, как хорошо, что это уже ты, - Мелисса улыбается и затягивает его внутрь квартиры, едва открыв. Даже не посмотрев в глазок. “Провести инструктаж”, - отмечает он, позволяя забрать из рук шлем, звякнувший рюкзак, снимая мотоциклетную куртку и ботинки. - Поможешь мне накрыть на стол. Детей пока нет, их завезёт попозже Мария. Это соседка сверху, её дочь занимается с Джоном в одной секции, а сад Хлои по пути. Я сегодня задержалась с переводом, который уже пора сдавать, и не смогла заехать сама. Ах чёрт, кажется, мясо подгорает. Располагайся, осматривайся и чувствуй себя как дома. Боже, ты и так дома, Джеймс, я сейчас.