- Ну как они? - спрашивают шёпотом.
- Спят, всё нормально. Ч-чёрт…
- Болит?
- Я с тобой вообще не разговариваю. Камикадзе херов.
- Баки…
Роза расслабляется, такое приятное чувство - перестать напряженно вглядываться в темноту и снова опустить спину в мягкое ложе спинки кресла. Пол гостиной ненадолго расчерчивается светлым пятном и чёрными тенями от включенного в ванной комнате света. Дверь с щелчком закрывается, из-за неё доносятся едва слышные шорохи, сдавленный стон, ругательство. Звенят склянки. В какой-то момент до Розы долетают запахи, пришедшие вместе с вернувшимися хозяевами квартиры, и её передёргивает. Гарь, едкая, чёрная, даже когда вдыхаешь её носом. Металлический привкус железа оседает на языке. И ещё что-то, что-то смешанное, но это однозначно напоминает жжёный волос и… кровь? Роза хочет встать, вежливо постучаться и предложить свою помощь - по молодости она проходила курсы медсестры. Тогда Америка как раз вела затяжную войну во Вьетнаме, и это было хорошим тоном - поработать несколько лет в госпитале. Обычно, после такой стажировки были открыты все дороги в любом направлении, чем Роза и воспользовалась в своё время. Впрочем, никто бы не мог упрекнуть её, что она была плохой медсестрой. Но она не поднимается - за дверью звучат голоса. Было бы некрасиво мешать им сейчас.
- Какого чёрта, Бак? Почему ты молчал? У тебя серьёзная рана, глубоко порвало, нужно шить. Тебе бы в медблок…
- Мне бы лучше, чтобы у тебя голова появилась на плечах. Ты хотел сдохнуть в том взрыве? - раздаётся чуть громче, чем следовало.
- Я бы не…
- Сколько, ты думаешь, там было противников? Сколько, Стив? Или ты вообще не думал?
- Я насчитал двух, и я бы успел. Я не мог уйти раньше - иначе Нат не слила бы информацию до конца.
- Да к чёрту вашу информацию, дери вас надвое! Ауч…
- Прости, сейчас я…
- Пятеро! Четверо боевиков и снайпер, стоеросовая ты дубина, они бы задержали вас достаточно, чтобы вы поджарились там вместе с Романовой и её грёбаной флэшкой. И тащил бы ты не меня, Стив, а я - ваши подранные обгоревшие останки. Стив!
- Ты утриру…
- Это ты недостаточно серьёзно воспринимаешь, Стив, будь ты хоть десять раз Капитан Америка, боевого опыта у меня больше, и то, что ты иногда вытворяешь на миссиях, Господи. Хватит.
- Что хватит?
- Хватит лить мне в рану хлоргексидин, уже достаточно!
- Её нужно шить…
- Значит шей.
- Баки…
- Я уже скоро век как Баки, и что?! - вскрикивают из-за двери. Как бы дети не проснулись. - Ты думаешь, что бессмертный? Что будешь жить, как ни в чём не бывало, даже если тебе башку оторвёт?
- Я поклялся разобраться с ГИДРой ценой своей жизни на твоей могиле.
- И разве не сдержал обещание? Или по разу на каждого тебе мало? Я жив, Стив, и ты жив, понимаешь ты или нет? Мы тут, мы живы, береги себя хоть немного, если уж не можешь совсем от этого всего уйти, - горько вздыхают из-за двери. - Я плохой боец, Стив. Я тебя компрометирую. Я ослушиваюсь приказов и буду поступать так и дальше, кажется, тебе пора это принять. Ты правильно отчитал меня при всех в джете. Я виноват, можешь отстранить меня от команды. Но если бы я не пошёл к вам с Нат, вы бы сдохли там.
- Не факт, но… объяснись, Бак. О чём ты?
- Ты прекрасно понимаешь сам, о чём я, - за дверью устанавливается тишина, и Роза, даже не отдавая себе отчёта в происходящем, напрягается и чуть подаётся вперёд. - Для меня выполнение любой миссии вторичная задача. Точнее, для меня вообще нет хоть сколько-нибудь важной задачи помимо одной. Я прикрываю твою задницу. Твою чёртову неусидчивую задницу, Стив, и это очень непростое занятие, поверь мне. Не смотри так на меня. Впредь, если в мою клипсу одновременно заголосят Сэм, Наташа, Клинт и Старк, даже сам Господь Бог, я с места не сдвинусь. Мне плевать, понимаешь ты? Потому что у меня ощущение, что стоит мне отвернуться, как ты вляпаешься в самое дерьмовое дерьмо из всех возможных. Как сегодня, например.
- Ты прикрыл Сэма, - раздаётся тихо и как-то удручённо.
- Сэм не ты!!!
После эмоционального вскрика тишина в квартире звенит перетянутой на колках струной. Ощущение такое, что слышно даже шуршание пылинок, оседающих из воздуха на горизонтальные поверхности.
- Я понял, Бак.
- Ничерта ты не понял, придурок. Шей давай.
- Будет больно. Я не шил ничего со времён, как сам штопал свои носки.
Из-за двери раздаётся всхлип, очень слабо напоминающий смешок.
- Значит, представь, что это - носки. Разорванный кровавый носок. Давай, Стив. Лучше ты дома, чем медблок, ты же знаешь. Это будет твоё наказание. Ауч!
- Я предупреждал, что будет больно.
- Заткнись уже… шей…
Какое-то время не слышно ничего, кроме ровного напряжённого сопения. А потом вдруг совершенно спокойный голос продолжает:
- Стив… Стив. Даже если ты умрёшь, если тебя не станет, только теперь уже всерьёз, насовсем… эта чёртова война всё равно продолжится, не эта, так какая-нибудь другая, ты знаешь это лучше меня. На твоё, на моё место придут другие, на место Пирса, на место Черепа - ты и это знаешь получше многих. Но делаешь вид, что в силах изменить. Ты не в силах, Стив, нет. Никто не в силах. Это в природе человека, заложено в генетическом коде - убивать. Так или иначе. С идеей или без. Не выйдет по-другому, и твоя священная война не нужна никому…
- Я сказал, что покончу с ГИДРой первый раз, когда… думал, что ты погиб. Я поклялся, Бак, - это больше похоже на шёпот, но звенит сталью, вспарывает зашитые в тайниках души страхи. - Во второй раз я поклялся над твоей пустой могилой, когда меня нашли в этом веке и вернули к жизни. В третий раз я уже знал, что ты жив. Я держал в руках и читал… твоё дело. Я поклялся - и ты оказался жив. Как мне теперь остановиться? Я плачу по своим счетам, Бак. Ты видел клетки в подвале сегодня? Пустые, но Наташа сказала, они не для животных. Словно если бы там сидели шимпанзе, это что-то бы изменило. Понимаешь? Эксперименты продолжаются. Скольких надо замучить до смерти, изувечить, выпотрошить, чтобы вывести свою идеальную бойцовскую породу? И для чего? Я должен довести это дело до конца. Иначе вообще не вижу смысла в том, что я подписался на это в самом начале.
- Ты не мог знать.
- Но я предполагал. Я чувствовал, что это дурно пахнет. И теперь вижу своими глазами, а не только осязаю. И я могу покончить со всем этим. Ты как никто другой в курсе.
- Если ты умрёшь, Стив… Если ты в очередной раз сунешься в пекло, очертя голову, просто знай - ты убьёшь меня. Но я и не подумаю кидаться вслед за тобой. И мстить тоже не буду - хватит. Слишком много чести такому безмозглому придурку, - по словам цедят из-за двери.
- И чем ты займёшься? - с ехидным любопытством звучит второй голос.
- Машину куплю. Старый пикап, чтобы сзади мотоцикл влезал. А ты думал, я его гнить оставлю? Нет уж. Проедусь по штатам. В Канаду заскочу, в Мексику, посмотрю, что да как. Чем люди живут, и как прекрасно там, где людей нет вообще.
- Хороший план. А потом?
- Потом? Продам пикап и мотоцикл твой продам. Подороже, упомяну про задницу почившего Капитана Америка. Переберусь на другой континент и снова куплю что-нибудь надёжное. Хочу всё посмотреть. Всё, докуда сил и желания хватит добраться. И каждый раз буду говорить в небо - а ты-то этого и не увидел, дохляк. Столько всего пропустил…
- Иди сюда.
- Придурок, - произносят на выдохе.
- Заткнись уже. Я всё понял.
Роза замирает, за дверью шуршит и стихает законченное движение. В груди и на щеках почему-то теплеет, она прикасается костлявыми пальцами к тонкой пергаментной коже на скулах и улыбается. Роза прикрывает веки и успокаивает дыхание - самое время для того, чтобы снова поспать. Она и так достаточно личного услышала. Вот только не жалеет ни на секунду, да и совестью терзаться в её возрасте уже смешно и не в её правилах. Радостей в последние годы перепадало немного, и на долю этих двоих приходится чуть ли не больше половины доставленных счастливых мгновений. Пора и честь знать. Стоит только перебраться на диван - новенький, два дня как собирает пыль в квартире мальчишек. Достаточно широкий и мягкий, а ещё там старый плед висит на подлокотнике, и её еле гнущаяся после сна в кресле спина явно скажет спасибо. Засыпая, она слышит, как в ванной включается душ. Шум воды обволакивает сознание, убаюкивая и унося в сладкий и тёплый сон, ощутимо пахнущий новой кожей обивки.