Стив уверенно и неторопливо ведёт “эскалейд” по улицам Бруклина в сторону Манхэттена, к Центральному парку. Солнце яростно долбит в лобовое стекло, и оба козырька от солнца опущены, но это мало помогает. Сегодня на улице на самом деле потрясающе и не жарко, день наполнен солнцем и приятными мыслями. На Стиве, как и на Баки, солнцезащитные очки. От яркого лобового света они почти не спасают, но, пользуясь защитой их бликующей поверхности, Стив то и дело кидает быстрые взгляды вправо, на Баки, развалившегося в пассажирском кресле. На его аскетичную белую футболку с вытянутым воротом и блестящую руку, в кои-то веки не спрятанную под тканью. В профиль у него такая ярко выраженная, особенная линия челюсти, подбородка и губ, что Стив постоянно подвисает, ловя себя за разглядыванием. Даже сейчас, когда Баки снова не брился несколько дней, даже когда его длинные волосы просто беспорядочно откинуты назад, приглажены пальцами. Когда он сам на себя не похож, и всё же эта линия - Стив может нарисовать её по памяти за секунды, с закрытыми глазами, стоя на голове - выдаёт Баки целиком и полностью. Он всё тот же, с этой игривой ямочкой на подбородке, с мягко вздёрнутой верхней губой. Стив помнит, как рисовал его раньше - быстрыми, рваными штрихами, пока тот не заметил, не напрягся, пытаясь принять удачную позу. Стиву очень хочется рисовать Баки сейчас, и это желание накатывает часто и спонтанно, оно такое яркое и всепоглощающее, что зудят кончики пальцев и приходится намеренно отвлекаться на что-то другое, чтобы не накрыло совсем. Нынешнему Баки не нравится, когда его рисуют с натуры. Стив пробовал. И будет пробовать снова. Почему-то ему верится, что однажды это случится, Баки захочет. Или просто не будет против. И тогда Стив покажет ему те свои альбомы, в которых Баки много. Очень много, подавляющее большинство. И всё - картинки из памяти. Ни одной натуры. Баки улыбнётся, скажет - ну ты и псих, Стиви. А потом сядет удачно, в красивом контровом свете, возьмёт книжку, старую добрую фантастику, и скажет - рисуй уж, что с тебя взять. Это будет новая веха, Стив знает. Он дождётся. Разве есть смысл торопиться после всего произошедшего с ними?
Сзади Хлоя спорит с Джоном из-за мультиков на единственном планшете. Они редко когда по-настоящему злятся друг на друга, поэтому ни Стив, ни Баки не вмешиваются. Детские голоса за спиной звучат как музыка - умиротворяюще. Стив доезжает до малоизвестной и потому не забитой парковки у бокового входа в Центральный парк и осторожно паркуется между двух машин. Дети сами выбрали сегодня место для прогулки, а Баки поддержал молча, отсалютовав батоном белого хлеба. Давно не кормил уток, сказал он и положил батон себе в рюкзак. В этот раз они долго собирались, потому что помимо поездки в больницу к Мелиссе и прогулки задумали пикник по всем правилам - с большой корзиной, с сэндвичами, сладостями и холодным фруктовым чаем из термоса. Самое то в жаркий летний день.
Хлоя и Джон держат Баки за руки, когда идут по тенистой аллее. Стив рядом несёт огромную корзину для пикника. Мимо них проходят мамочки с колясками и уже подросшими детьми, пробегают спортсмены с тонкими проводками наушников в ушах. Каждый встреченный человек поглядывает на них с любопытством и улыбкой. Ровные, словно застывшие плечи Баки медленно расслабляются, переходя в удобное, чуть сутулое положение.
Первый перевалочный пункт - та самая детская площадка недалеко от пруда, откуда видна ива на берегу. И пока Стив качает Хлою на качелях - та призывает качать выше, без устали выкрикивая “Ещё! Ещё, дядя Стиви!”, Джон с Баки уходят к пруду, чтобы покормить уток - старых знакомцев. Когда они возвращаются, Баки перехватывает хохочущую Хлою и идёт с ней обследовать все доступные её возрасту лазилки. На его блестящую руку опасливо косятся и дети, и взрослые, но только первое время. Хлоя давно не обращает на бионику никакого внимания - и через время остальные люди, словно следуя её примеру, начинают поступать также. Почти так же - страх медленно уходит, но любопытство никуда не исчезает. И Стив видит сквозь равнодушно-сосредоточенную маску и прилипшую к губам улыбку, как тяжело даётся Баки это спокойствие. Как непросто ему вообще сейчас находиться в такой обстановке, окружённому чужими детьми и взрослыми. Но Баки знал, на что шёл и более того - поддержал идею. Он словно намечал себе новые и новые высоты и каждый раз брал их - тяжело, надрывно, но упёрто. И в этом был весь он. Стив не говорил ему ничего по этому поводу, он не считал, что вправе лезть с советами. Каждый несёт свою ношу. И значит, она посильна. Но даже так, когда не лез, всегда был рядом - чтобы успеть перехватить часть веса, если Баки вдруг станет совсем невмоготу.
Джон переключается быстро и выглядит более дружелюбным, чем в момент их знакомства. Он бегает неподалёку в компании других мальчишек, и они увлечённо играют во что-то, понятное только современным детям. Кажется, там фигурируют трансформеры. Ну конечно, сейчас совсем другое время. Стив задумывается над тем, насколько дети гибче и проще. Насколько искреннее. Хватает только имени, чтобы искренне доверить новому другу прикрывать спину в игре, чтобы яростно атаковать и так же, до последней капли крови, защищать собственную базу. А потом просто помахать рукой на прощание и разойтись - без истерик, без слёз и сожалений. У взрослых всё настолько сложнее. Стив вздыхает, думая об этом. Становятся ли люди лучше, вырастая во взрослых? Конечно, нельзя не брать в расчёт накопленный опыт и знания, но всё же… Дети так просто становятся счастливыми, так искренне радуются мелочам. Почему со взрослыми это не работает? Когда и каким образом приходит в движение рычаг переключателя?
Из размышлений его вырывает визг Хлои: “Не поймаешь!”, она несётся от Баки к зарослям кустов в сторону, противоположную пруду. За ней бежит Джон, за ними обоими - Баки. И если стена кустов на первый взгляд кажется непролазной, на самом деле это не так - Хлоя ввинчивается в неё как нож в масло и исчезает. Следом исчезает Джон, и только Баки, притормозивший на секунду, призывно машет рукой - мол, чего стоишь, давай за нами. Стив вздыхает. Поднимает увесистую корзину и идёт к кустам.
Вот что ещё дают дети из потрясающих бонусов, которые без них никак не получишь - так это потайные входы в другой мир, который вроде бы и рядом, но совершенно незаметен для глаза взрослого. Где нет невозможного. Свой, детский. Обычно туда взрослым хода нет, всё, сбиты компасы, да и по габаритам не проходишь. Стив замирает рядом с Баки ненадолго, они оба глядят в монолитную стену переплетений веток и листьев, и намного позже замечают, что тропинка туда, внутрь, всё-таки есть. Незаметная, заросшая нестриженой газонной травой. Пониже пояса ветки реже и расположены аркой. Баки наклоняется и раздвигает вход в лаз руками.
- Чур, я за кролика. Тебе выпадает роль Алисы, кэп, догоняй, - улыбается он и ввинчивается в заросли. Стиву остаётся только хмыкнуть и ломануться следом. К слову сказать - не так-то это и сложно. Тропинка есть на самом деле, ветки привычные к натиску и расходятся просто, не норовят хлестнуть по лицу, только немного цепляются за волосы и одежду, мягкие и щекотные.
Кусты заканчиваются неожиданно, и они попадают на зелёную поляну с высокой травой, заросшую ромашками. Волшебство, параллельная реальность, да и только. Хлоя бегает по поляне и собирает ромашковый букет. Джон стоит на берегу небольшого пруда - сколько раз были с Баки в Центральном парке, знать не знали об этом месте - и пускает по глади каменных “лягушек”. У него неплохо получается.