- Ничего, - улыбается она как можно проще и искреннее. - А вон и Роза.
Баки тут же выходит из машины и откидывает своё сидение, чтобы галантно придержать за руку невозмутимую старушку в строгом летнем платье и шляпке, пока она вместе с кожаным ридикюлем размещается на заднем кресле низкого спорткара.
****
- Боже! Роза, Нат, - всплескивает руками Мелисса, когда они втроём оказываются за её дверью. - Проходите! Как же неожиданно, что вы все вместе, но я так рада вас видеть, меня с самого утра дети совсем заму…
- Дядя Дзе-е-еймс! - вопит Хлоя, топоча ножками по паркету, и с разбегу запрыгивает Баки на руки, обхватывает пятками за бока, а руками - за шею. - Пливет! А у меня день лождения! Меня мама в этот день лодила, так Джон сказал. И ещё мне должны далить подалки. Мне и маме. Где мой подалок? - она отлипает от его шеи, отстраняется и вдруг спрашивает: - А где твои волосики?
Роза и Наташа не удерживают улыбок и негромко смеются.
- Я, эм… - теряется Баки, потому что Хлоя такая маленькая и почти ничего не весит - в его руках, требовательно заглядывает в глаза, осматривает критически, так, что неожиданно становится понятно - в его жизни появилась женщина, к встрече с которой он будет всегда внутренне и внешне готовиться. Чтобы соответствовать. Давненько с ним такого не случалось. - Мне было с ними неудобно, и дядя Стив обстриг их.
Хлоя рассматривает его ещё пару секунд с суровым прищуром, а потом улыбается и кивает:
- И плавильно, что обстлиг. Так намного лучше. У тебя есть ушки. А я думала, что их нет.
Баки вздыхает и улыбается, целует в лоб почти что племянницу, если закрыть глаза на пару поколений между ними, и осторожно опускает её на пол. Серьёзно говорит:
- Собирайся. Бери Джона, рюкзак, своих медведей, и едем в парк. Это будет первый подарок. Я обещаю подарить тебе много-много подарков сегодня.
Хлоя взвизгивает, подпрыгивает на месте и снова уносится - теперь в обратном направлении.
- Проходите, пожалуйста, - говорит Мелисса, неловко переминаясь под аркой, разделяющей прихожую и холл. - Я так глупо себя чувствую. Не могу сегодня с ними управиться, они с самого утра перевозбуждённые какие-то. У меня уже голова трещит. Пойдёмте на кухню, я вас хотя бы кофе с кексом угощу.
Они проходят через арку по краю гостиной в кухню. Роза оглядывается с одобрением - ей тут явно нравится. В квартире чисто и убрано. Очень уютно, всё пропитано эмоциональным теплом хозяев. Идеальную картину делают несколько реальнее растянутые по полу из детской комнаты игрушки - словно там случился игрушечный потоп, и волны из вагончиков, частей лего и фигурок динозавров добило даже до массивного овального стола в гостиной.
На кухне царство умопомрачительных ароматов в самых странных их сочетаниях - сдобность сладкого бисквита переплетается с пряным густым духом жареного мяса, скручивается в нечто неделимое и зависает под потолком. За стойкой сидит Джон - в пижаме, взлохмаченный - и почему-то сердито ест хлопья с молоком. Они на три голоса приветствуют, одновременно желая приятного аппетита.
- Доброе утро, - хмуро отвечает Джон, на что получает лёгкий подзатыльник от Мелиссы и строгую выволочку:
- Молодой человек, разве уместно здороваться таким тоном?
Джон вздыхает. Кладёт ложку рядом с глубокой тарелкой, приглаживает волосы и застёгивает пижаму на все пуговицы. Потом поднимает голову и нейтрально, но всё же более дружелюбно произносит:
- Доброе утро, тётя Роза, доброе утро, Наташа. Доброе утро, дядя Джеймс.
- Молодчина, - Мелисса проводит рукой по непослушным тёмным волосам, и Джон сильнее наклоняется к тарелке с хлопьями. - Папа бы гордился тобой.
Джон продолжает хлебать завтрак. И Баки, конечно, могло показаться, но он различил в бурчании под нос “папы больше нет”. Он хмурится на мгновение и подходит ближе, опирается на стойку бёдрами. Наташа с Розой мгновенно окружают работающую духовку и плиту, на которой всё дымит, бурлит и испускает эти невероятные ароматы, обсуждая будущее меню. Оценив ситуацию, Баки проскальзывает рядом и устраивается на соседнем с Джоном стуле. Удерживает самое нейтрально-незаинтересованное выражение лица, цапает пригоршню арахисовых орешков из вазочки посреди стойки и принимается методично их уничтожать.
- Что стряслось? Выкладывай, - проговаривает Баки неожиданно и очень тихо где-то между пятнадцатым и двадцатым орехом. Джон отвлекается от хлопьев и поворачивается к нему, но Баки продолжает смотреть прямо. - Эй, не пялься. Это же секретная информация. Ты не должен привлекать внимание, - говорит он, едва шевеля губами, и закидывает в рот ещё арахиса.
Джон вздыхает еле слышно и возвращается к хлопьям. Он продолжает есть так же, как Баки - жевать орешки, и Баки уже мысленно морщится и готовится отвесить себе затрещину за проваленную миссию, как Джон всё же открывает рот и говорит куда-то в тарелку:
- Только что, перед вашим приходом, звонила будущая классная. Я ведь в школу иду с сентября. Уже в понедельник. Мама давно место выбивала в определённой школе, которая неподалёку с тренировочным бассейном.
- Понял. И что критичного в звонке классного руководителя? - интересуется Баки.
- Она сказала кое-что важное. Первая неделя у них проходит в форме знакомства преподавательского состава и семей первогодок, там какой только фигни не планируется - фестиваль творчества, концерт, разные встречи. Она спросила, сможем ли мы поучаствовать в день отца, в следующий четверг, а мама была такая радостная, что нас взяли именно в ту школу, что не поняла толком вопроса и согласилась. А потом сидела и минут десять переживала, что ей теперь делать. Чувствую, прослыву дураком в первый же день, - вздыхает Джон и вяло ковыряется в хлопьях. Те уже совсем размокли и выглядят довольно сопливо.
- Это проблема решаемая, я думаю, - выдаёт Баки, раздумывая несколько секунд. - А тебе следовало бы быть более снисходительным к маме. Она очень старается для вас с Хлоей.
Джон морщится.
- Да знаю я, знаю. У нас лучшая в мире мама…
- Значит, ещё что-то? - понятливо уточняет Баки. Он быстро оглядывается - Роза уже пристроилась у шкворчащей сковородки с лопаточкой, на ней кремовый с рюшами фартук. Наташа нарезает кекс рядом на деревянной доске, а Мелисса аккуратно разливает кофе. И они говорят-говорят-говорят о чём-то, что Баки идентифицирует как “женские разговоры”. Не важно. Джон сутулится и словно опускает нос ещё ниже к тарелке. Того и гляди - утонет кончиком в молоке.
- Она зачитала предварительный список детей в моём будущем классе.
- И? Что с ним не так?
- Дэн Малкольм, - только и говорит Джон. Баки смутно припоминает.
- Тот мальчик из плавательной школы, который тебя достаёт?
Джон сжимает кулаки на столешнице и закусывает губу.
- Придурок. Ненавижу его. А теперь ещё и учиться вместе…
Баки вздыхает и легонько хлопает Джона по плечу. Ободряюще - как он надеется. Стив часто делал так для него.
- Нужно держаться, Джон, - говорит он. - Бывает, случаются вещи, которые сами расставляют всё по местам. А если нет - ты справишься в любом случае. Не поддавайся на провокации. Ему надоест твоё бездействие, и он оставит тебя в покое. Вот увидишь.
Джон еле заметно кивает, не разжимая зубы. Сзади подходит Наташа и ставит на стойку тарелку с кексом. Он торчит во все стороны тёмными бусинами изюма.
- О чём шепчетесь, мальчики? - хитро спрашивает Наташа, и Джон не может не улыбнуться в ответ на её лучезарную улыбку. Баки понимает его, у него тоже не всегда получается игнорировать.
- Это секретная информация, - выдаёт Джон и кладёт последнюю ложку с хлопьями в рот.
****
- Ты задумчивый сегодня, - говорит Наташа, когда они неторопливо едут к парку в сторону Бруклинского моста. Хлоя с Джоном мирно сидят сзади в переставленных из эскалэйда креслах и глазеют по сторонам в низкие окошки, здесь совсем недалеко, и Наташа надеется, что они не успеют заскучать. Роза наотрез отказалась ехать с ними, то ли на самом деле пожелав помочь Мелиссе с готовкой, то ли все же приняв их за романтически настроенную пару. Наташу эта несгибаемая черта в старушке по-доброму забавляет.