- Сбегать в магазин? - как ни в чём не бывало, спрашивает Стив.
- Какой нахрен магазин, нам уходить через час! - почти воет в голос Баки. - В кои-то веки позарез нужно побриться, и хрен тебе…
- Давай по старинке, мылом? - вдруг предлагает Стив и идёт в ванную, отодвигает застывшего на пороге Баки и снова гремит ящиками - когда он сюда заезжал, покупал помазок - точно помнит. Вот только где он теперь? О!
Глубокая стеклянная мыльница холодит пальцы, он наливает немного воды прямо на мыло и начинает взбивать помазком забыто-привычными для художника движениями кисти - словно краску размешивает.
- Иди сюда. На ванну сядь. И не смотри ты так на меня, ну забыл я про эту пену, - оправдывается Стив, а Баки почему-то молчит и слушается, садится, весь как туча хмурной, но Стива не проведёшь - он знает, это ненадолго. Первый мазок пены ложится на скулу, затем под глазами, у носа и ниже.
- Губы, - говорит Стив, и Баки послушно прячет губы внутрь, сжимая их до белой кожи. Мыло, конечно, пахнет вкусно, почти аппетитно - сейчас это норма, сейчас даже откровенное дерьмо порой вкусно пахнет, так что Стив всегда читает состав. Но на вкус оно наверняка не очень, так что умница, Баки.
Щетина у него уже на пол-фаланги, густая и чёрная. Совсем не такая, как у него самого - светло-русая, почти с рыжиной. Да он никогда и не отращивал её неделю. Бородатый Капитан Америка, дикость. Хотя, кому-нибудь наверняка понравилось бы. Он надеется, что мыло достаточно размягчит щетину, как такую вообще брить? Правая кисть двигается плавно, и помазок с новой порцией белой пены проходится по сжатым губам и подбородку, взбивает ещё мыла и сползает с другой скулы до середины шеи. Стив пальцем приподнимает подбородок Баки - тот словно забыл, как нужно, его глаза сверлят насквозь ледяными бурами. Надо же, сколько эмоций из-за какой-то пены. Или не из-за пены? Стив заканчивает делать из Баки Санта-Клауса, улыбается едва заметно, и вручает ему бритву.
- Дальше сам?
Баки кивает и поднимается с борта ванной, отстраняя от раковины и зеркала железным плечом. Ох. Стив только сейчас задумывается, что, возможно, слишком влез в его личное пространство. Даже не сполоснув мыльную руку, он идёт на кухню. Тосты не ждут, в конце концов.
Когда Баки выходит к нему босой по паркету, гладковыбритый, вымытый, свежий, с неизменным полотенцем в руках - боже, будто сложно вытереться до конца в ванной? - у Стива что-то ёкает внутри. Будто нет и не было никаких льдов, никакого поезда, никаких чёртовых экспериментов. Да что уж там, и войны не было, и они сейчас в своём бараке в Бруклине, и Баки собирается на танцы - а Стив, кто его спрашивает, идёт за компанию. Вспышка памяти так ярка, что он не замечает, как Баки его обезоруживает, лишая ножа, и берёт с доски горсть обрезанных подгоревших корочек. Он смачно отправляет их в рот и с упоением разжевывает.
- Ты в порядке? - спрашивает зачем-то Стив. Вроде, даже порезов нет на белых - в отличие от загоревшего носа и лба - щеках. Баки пахнет как мыло: чем-то безумно приятным и клубничным взамен привычной резкой свежести, и это до ужаса странно. И заставляет улыбаться снова.
- Кончай со своей чрезмерно-показательной заботой, - говорит сквозь набитый корочками рот Баки. - Я не Романова, меня не проведёшь. Я-то знаю, что ты тосты пережариваешь и обрезаешь только потому, что сам эту гадость жрать любишь, втихую и единолично. Капитан Америка, - дожевав, хмыкает Баки и открывает холодильник - приходит время сыра, мяса и томатов.
Когда Стив заканчивает хохотать, Баки уже дорезает ломтиками томаты и сыр, укладывает вперемешку с мясом на вымазанные майонезом тосты, и эта гора - по иному не скажешь, обычному человеку час есть - высится на керамическом блюде посередине стола. Кофе пьют сублимированный - некогда варить, да и не из чего, кажется. Едят они молча и неторопливо, как мама учила.
- Что у нас по плану сегодня? - спрашивает Бак из-за плеча, когда они трусцой спускаются по лестнице старого дома. Стив оборачивается на повороте, просто чтобы взглянуть ещё раз. На Баки строгий костюм. Вместо рубашки, правда, жёлтая футболка с каким-то ярким принтом, но лёгкие тёмно-серые брюки и пиджак - это что-то невероятное. Волосы аккуратно забраны в хвост, а на лбу массивные солнцезащитные очки в тонкой оправе. Стив фыркает - сам в потёртых джинсах, неглаженой футболке и с мотоциклетной курткой под мышкой. Он не знает, почему оделся так неказисто. День-то особенный…
- У меня тренировка контактного боя с новичками, у тебя - теоретическое и практическое занятие со снайперами на тему новой SIG 50.
- Это которая на базе McMillan TAC-50? - интересуется Баки на втором этаже. - Разве она новая? - самодовольно удивляется он. Конечно, как элитной боевой единице, ему случалось работать с совершенно уникальным оружием.
- Не зарывайся, сержант, мы теперь почти целиком на гособеспечении, - улыбается Стив и выходит, наконец, в уличное пекло.
“Харлей” припаркован у тротуара совсем близко, Баки отдаёт водительский шлем Стиву и крутит свой в руках.
- Потом ещё Наташа просила консультации. Хочет посоветоваться, как лучше расставить силовые объекты на новой полосе препятствий для новичков. Старую уже наизусть выучили.
Баки хмыкает. Силовыми объектами обозначают непробиваемых амбалов, которые вдруг выходят из-за угла, когда ты, наивно полагающий, что всё самое страшное уже позади, бойко ломишься вперёд к финишу безо всякой осторожности. Они как никто другой помогают выбить дурь из романтически настроенных особей. Они со Стивом на вечной войне, а на войне нет места романтизму, чёрт побери. Так что он поможет Наташе, безо всяких проблем поможет.
****
- Тут и тут, - говорит Баки и тычет в схему “Весёлых стартов” пальцем, склонившись над сидящей Наташей. - Как думаешь, Стив, сначала паладина, а потом асассина, или наоборот?
У Стива и для паладина, и для асассина есть чёткие имена и фамилии, звания и послужной список, но он не встревает.
- Мне кажется, без разницы, - говорит он. - В смысле, что так, что этак это будет, - он долго подбирает слово.
- Слишком? - спрашивает Наташа.
- Убойно? - одновременно открывает рот Баки и улыбается, переглядываясь с напарницей.
- Короче, на вашу совесть, но у меня требование - чтобы никого не калечили. И так сейчас с кадрами не густо. У них цель - припугнуть, вот и пусть припугивают, этого будет достаточно. Зато если кто пройдёт - сразу ко мне на личную беседу.
- Приватность? - нехорошо щурится Баки.
- Любимчики? - лукаво улыбается Наташа, и её приподнятая в усмешке щёчка как никогда похожа на яблоко. Спелое такое, бархатное.
- Так, время, сержант, - вырывается из паутины дружеских подначек Стив, смотрит на часы - пять. Им пора ехать, если они не хотят опоздать.
- Сегодня встречаетесь? - спрашивает Наташа у Баки, пока Стив идёт к двери из кабинета.
- Да, - тот распрямляется и передёргивает плечами, словно пиджак может сесть на нём ещё лучше.
- Хорошо выглядишь. Не дрейфь.
- Спасибо, - кивает Баки и идёт за Стивом. - Обязательно расскажи, как пройдут старты. А желательно - видео покажи. Я запасусь попкорном.
- Садист, - ласково улыбается Наташа и откидывается в удобном кожаном кресле. Дверь уже закрывается за обоими, но она всё равно говорит вслух, будто выпрашивая у Вселенной: - Удачи тебе.
****
Дорога от штаб-квартиры на Манхэттене до Бруклина не так уж и длинна, если вы, конечно, несётесь на байке, прижавшись к широкой спине слетевшего с катушек водителя. Нет, со Стивом всё в порядке, в конце концов, их регулярно обследуют психологи, и, тем не менее, водит он как сумасшедший. Баки только улыбается под шлемом и крепче вцепляется пальцами в скрипящую кожу куртки, приникает плотнее, когда Стив закладывает очередной вираж между ровного потока машин. Им пару раз гудят, несколько раз моргают фарами - но это мелочи по сравнению с чистым удовольствием и адреналином от скорости и при этом фундаментальной уверенности в Стиве. Даже если они разобьются, думает Баки, о, это было бы очень весело, но не страшно. Будут лежать, переломанные, на двух соседних койках, соревноваться, у кого что быстрее зарастает, и кидаться друг в друга орешками, - у стариков на самом деле не так много развлечений.