Вообще Баки сейчас всё - не страшно. После такого насыщенного прошлого в одиночестве, сейчас, вместе со Стивом - он улыбается и рад, что под шлемом не видно - вместе с ним ему вообще не страшно. Даже умирать.
Они несутся по Бруклинскому мосту, и Баки подавляет жгучее желание поднять щиток - подышать. Какое там подышать, на такой скорости он и вдохнуть бы не смог, даже пиджак предусмотрительно застегнул на все пуговицы. Но желание есть, и он рассматривает через затемнённый пластик из-за спины Стива бликующие воды Ист-ривер сбоку, и пилоны моста мелькают невероятно быстро, создавая напополам с солнечными лучами эффект стробоскопа. А внизу уже виден Бруклин Бридж парк, и Баки чувствует, как внутри, за рёбрами, сжимается - то ли сладко, то ли больно - от какой-то сопричастности к этому району города. И он уже не хочет ехать - хочет идти пешком, улыбаться и счастливо спрашивать, то и дело забираясь на любые возвышения или балансируя на бордюре: “Смотри, смотри, Стив! Ты помнишь? А этого совсем не было тут, надо же, каким всё стало, не узнать”. А Стив бы улыбался и блестел зубами, и кивал бы, бессознательно протягивая руку - не свалился бы ты со своих возвышений в порыве экстатического восторга. Но они едут, потому что время, и Баки снова вспоминает, что жутко волнуется. Узнай кто - со стыда бы сгорел. И сердце снова частит, но они уже сворачивают на Атлантик-авеню, а значит, приедут совсем скоро. И тут Баки понимает, что едет с пустыми руками.
На красном он стучит в шлем Стива, и тот оборачивается, поднимая щиток.
- Останови у цветочного магазина, когда будем поближе, - просит Баки. – Я, кажется, совсем забыл, как надо приходить к женщине, даже если она твоя внучатая племянница.
Стив лишь коротко улыбается и кивает, снова выкручивая газ.
Они останавливаются за квартал до дома Мелиссы. Она живёт аккурат между Бруклинским парком и Детским музеем в каменных джунглях из невысоких домов. На углу цветочный магазинчик, и Стив припарковывает “харлей” в зоне видимости замеченной над проезжей частью камеры - мало ли что, это же Бруклин. Баки выходит с огромным букетом каких-то цветов, они великолепны - облако нежных оттенков от белого до лилового, соцветия свисают со стеблей как маленькие фонарики, и это прекрасно.
- Отличный выбор, - говорит Стив, пока они идут по тротуару, чтобы чем-то раскрасить тишину. Цветы пахнут мягко и сладко, и Баки непривычно и немного деревянно несёт их в полусогнутой руке, боясь испортить.
- Ага.
- Хорошо выглядишь сегодня, - говорит он снова через минуту где-то, потому что у Баки прорезалась глубокая поперечная морщина между бровями, а тень в ямочке на подбородке стала отчётливее.
- Спасибо, - кивает тот, не глядя.
До двери в кофейню остаются считанные десятки шагов, Баки идёт всё медленнее и медленнее, и пока он не развернулся, бросив в Стива букетом в качестве отвлекающего манёвра, и не скрылся в ближайшем переулке, Стив останавливается и берёт его за предплечье, насильно тормозя.
- Что? - Баки явно не понимает, и Стив чуть сжимает пальцы на рукаве пиджака, надеясь, что это действует успокаивающе.
- Выдохни, Бак, - мягко говорит он, цепляясь взглядом намертво.
Баки смотрит напряжённо, а потом делает несколько глубоких и медленных вдохов-выдохов. Складка над бровями разглаживается, и тени почти уходят с подбородка.
- Волнуешься? - ровно спрашивает Стив, потому что это и ежу понятно. Но ему важно получить ответ. Узнанный враг уже не такой страшный.
- Да, - выдыхает Баки и смаргивает, будто он не моргал до этого вечность. - Да, чёрт побери.
- Всё будет хорошо, я обещаю, - Стив разжимает хватку, гладит по плечу и похлопывает по лопатке. - Я рядом, ты же знаешь.
Баки кивает, и они подходят к стеклянной двери. Колокольчик виновато взвякивает, не оставляя возможности появиться незаметно.
****
- Я думаю, это она, - Стив наклоняется ближе, чтобы сказать, и взглядом показывает на столик с одинокой посетительницей. Она сидит прямо, почти что с армейской выправкой, и напряжённо смотрит в окно, грея руки о большую чашку. Волнистые волосы срезаны неровно, но Стив знает - это такая мода. Сбоку длиннее, сзади короче, и открывается хрупкая белая шея. Стив сразу решает - красивая. И отдалённо напоминает Ребекку, если бы Стиву выпала честь видеть, какой она была в свои сорок. Баки не двигается - и смотрит. Смотрит, прилипая, прикипая намертво. Ему нужно осознать - этот человек прожил свою жизнь в его семье, он знал его сестру, он был на похоронах, он… Он сам - его семья. И это так дико, что снова хочется попятиться в самый тёмный и стратегически верный угол. - Пошли, - неумолимо выносит вердикт Стив и тянет его вперёд за железную ладонь в глухой перчатке. Баки остаётся механически переставлять ноги, чтобы не пропахать носом пол. В воздухе пахнет крепко обжаренным кофе.
- Миссис Барнс? Добрый вечер, - кивает Стив, когда женщина резко оборачивается на них и встаёт плавным, отточенным движением.
- Это вам, - Баки выдавливает изо рта слова и растягивает робкую улыбку, выставляя вперед цветы.
- Господи Иисусе, - шепчет женщина, принимая букет и хватаясь ошарашенным взглядом за лицо Баки, кажется, если бы могла - притянула бы за уши, чтобы рассмотреть получше. - Совсем как на фотографиях, - выдыхает она и стекает в мягкое кресло.
- Мы присядем? - уточняет Стив, потому что эти затянувшиеся гляделки надо как-то разруливать, и лучший способ - заказать Баки сладкого и самую большую порцию кофе. Обычно это работает.
Мелисса кивает, приглашающе показывая на кресла свободной от цветов рукой. А потом вдруг приникает носом к букету, вдыхает и жмурится - Стив едва не давится собственной не туда пошедшей слюной, потому что… Просто потому что. Одна кровь.
- Спасибо. Я люблю колокольчики, - говорит она. - Лучший выбор, если на прилавке сплошные розы, герберы и хризантемы.
Баки кивает и едва кривит уголки губ в улыбке. Невероятно, но он подумал так же, когда вошёл в цветочный.
- Капитан Америка, - Мелисса смотрит в сторону Стива и улыбается чуть более спокойно.
- Лучше Стив, и боже, неужели меня заметили? - смеётся он, и Мелиссе ничего не остаётся, как ответить тем же. Она не выглядит на свой возраст. Возможно, дело в красивой широкой улыбке. Или в изящной линии носа, заканчивающейся очаровательным вздёрнутым недоразумением. Или в россыпи крупных неярких веснушек на щеках и по скулам. Вкупе с зеленоватыми глазами и каштановыми волнами волос это почти клинч, как в боксе - и он связан по рукам. Когда она смеётся, в уголках за тёмными ресницами так же щедро расцветают лучики морщин, как и у Баки, и он бы даже влюбился, если бы не… Если бы не что - он предпочитает не додумывать сейчас. Есть дела и поважнее.
Баки тоже улыбается. К ним подходит приятная девушка, но узнавание и странный блеск в глазах немного портят первоначальную картину. Сейчас она пойдёт за стойку и растрещит всем вокруг, в твиттере, в фэйсбуке и где-нибудь ещё, что “обоже Капитан Америка у меня перед глазами верите нет люди сейчас я его сфотографирую!!!”. Поэтому Стив так любит и ненавидит бейсболки. Но сидеть в бейсболке в кофейне напротив такой женщины было бы верхом неприличия. Он вздыхает и заказывает себе капучино - самую большую кружку. И два наполеона - Баки всегда забывает выбрать десерт. Баки заказывает латте и вопросительно смотрит на Мелиссу - над её кружкой ещё дымится.
- Мне можно повторить. И ещё принесите фисташкового мороженого, - отвечает она на невысказанный вопрос и пытается улыбнуться как можно мягче.
Стив смотрит на Мелиссу, которая смотрит на Баки. Переводит взгляд на Баки, который смотрит на Мелиссу, и внутри разливается такое невыразимое тепло, что его можно брать и гладить с паром или без, или обогревать помещение - сейчас это запросто. Они какие-то невероятные, одно слово - Барнсы. Барнсы, повторяет он про себя, касаясь нёба на согласных, и улыбается.
- Не сердитесь на неё, - говорит Мелисса, прослеживая взглядом осчастливленную заказом от самого Капитана Америка официантку до стойки. Едва дойдя до закутка, девушка достаёт из кармана форменного фартука смартфон. - Её можно понять, не каждый день в кофейню в Бруклине заглядывают символы нации.