– Наша жизнь, мой юный друг, состоит из одних непонятных нюансов. Вот допустим я!
Никогда я не хотел стать ни космонавтом, ни летчиком, ни даже пожарным. Не было таких стремлений. Пару приводов в милицию, учёт в ДКМ, стройбат, драка на свадьбе и похороны тёщи. Вот, пожалуй, и всё, что я помню. Ах да! Алименты вот ещё до сих пор плачу, но это скорее не нюанс, а нонсенс.
И вот когда жизнь прожита, я стал задумываться, а что, собственно, я здесь делаю, на матушке земле?
Для каких собственно таких дел я рождён? Лопатой махать на производстве, отделяя крупную отечественную бетонную крошку от мелкой французской? Вряд ли! Сидеть с тобой здесь на трубе и пить эту мерзкую жидкость?
Витя схватил бутылку беленькой, вскочил и осмотрелся. Не найдя ничего нужного, он опять зачем-то пнул пьяного Леонида и сел обратно на трубу. Разлил по стаканчикам. Выпили и закусили.
Виктор Михалыч с остервенением хрустел огурцом и косился на небо:
– Вот говорят – Космос и НЛО. Лунный проект Аполло 13 и Армстронг. Чёрные дыры и бумажная карта звёздного неба в нашей подсобке. Аутодафе Коперника и безумие Перельмана. К чему всё это? Когда наша жизнь это всего лишь стыковка твоей задницы и отрезка этой трубы!
Зачем там есть что-то, – Витя указал пальцем на небо, – если после работы, наглотавшись асбестовой пыли, мы втроём каждый день приземляемся на эту "орбиту"? На кусок этой трубы. Каждый вечер наши космические жопы, состыкуются с тем, у чего нет ни конца ни края.
Ты знаешь откуда и куда эта труба идёт?
Я отрицательно покачал головой, и внимательно осмотрел жопку маринованного огурца. "Интересно, стоит ли сказать Вите о том, что жопа есть и у нас, и у огурцов?"…
Витя посмотрел на меня с ненавистью, очевидно уловив ход моих мыслей:
– Ты пойми, эта труба – это символ нашей эпохи. И неважно что это за труба такая, на которой мы сидим, или она от центрального отопления или от "Северного потока – 4" или может быть вообще это сточная канализационная труба. Важно, что это Труба существует и мы с ней сейчас соприкасаемся своими телами. Это и есть таинство нашей жизни. Космонавт ты, или лётчик, или пожарный, или в край работаешь лопатой с французским парфюмированным бетоном – неважно! Ты часть вселенной и конкретно твоя задница сейчас это часть всемирной истории и сила Сибири одновременно! Понимаешь?
Витя смотрел на меня удивлённо.
Складывалось впечатление, что он забыл уже, что я единственный его собеседник и возможно он последние пять минут обращался к ночному небу и звёздам.
Он опять налил, и мы выпили. Лёня в наших ногах стонал, лёжа параллельно трубе; ему снилась тётя Нина и банки. Витя, смял в кулаке пластиковый стаканчик, начал подниматься сам, и поднимать, отряхивая Леонида.
Жестом показал мне, чтобы я тоже собирался. Я взял его лопату, и мы все втроём двинулись к новостройкам на Никольской улице.
Витя был необычайно возбуждён, постоянно тормошил Леонида и напоминал мне, чтобы я не потерял его шанцевый инструмент с черенком из канадского клёна. Это был подарок руководства завода – Виктору Михалычу, за отсутствие у того, больничных листов и хронической астмы.
Мы втроём подошли к огромному зданию, внизу которого светились буквы незамысловатой вывески: «Арт – Кафе – Бильярд»
Рядом видны были столики летнего кафе и огромные вазоны с бегонией.
Витя прислонил к моему плечу Леонида, забрал у меня лопату и приказал ждать.
Далее он быстрыми шагами подошёл к зданию, с ловкостью орангутанга приставил летний столик прямо под вывеску этой кафешки, взобрался на него и стал работать, как архитектор вселенной – высекая свою простую мысль в этих сложных светящихся буквах.
Он замахнулся лопатой и сперва разрубил надвое, в слове БИЛЬЯРД вторую букву. От чего она заискрила, погасла и щедро одарила асфальт пластиковыми фрагментами. Далее, ту же участь постиг и мягкий знак. Витя восторженно кричал, и до нас доносились обрывки фраз: космос Перельмана, Аутодофе европейского потока, еись оно всё конём и др.
После уничтожения этих двух букв, Виктор Михайлович лихо спрыгнул с летнего столика, передвинул его правее и ловко опять вскочил на него. Незамедлительно, с обезьяньей лёгкостью, он двумя взмахами лопаты разрубил две последние буквы в слове БИЛЬЯРД.
Мы с Лёней моментально протрезвели.
Это было гениально!
Человек, который никогда не хотел быть кем-то, сию секунду стал в наших глазах – великим человеком! Он стал указующим перстом, и лучом света для нас.