— Дим, но почему? Это же память о ней…
— Была, — мягко возразил я, поглаживая любимую по щеке. — А теперь пора двигаться дальше. Начинать новую жизнь. С чистого листа, с тобой и Машей. Понимаешь?
Она несколько мгновений смотрела на меня в упор, а потом ее лицо просияло. Порывисто обняв меня за шею, Лена шепнула:
— Понимаю. И так тобой горжусь. Ты самый лучший, Дим. Я так счастлива, что ты у нас есть.
Сердце затопила волна щемящей нежности. Господи, и почему я раньше этого не понимал? Не ценил то, что имею? Гнался за химерами, за прошлым. А ведь настоящее — вот оно, в моих руках. Теплое, родное, бесконечно любимое.
Мы с Леной слились в долгом чувственном поцелуе. Нам предстояло навёрстывать упущенное, узнавать друг друга по-новому. И я собирался потратить на это всю жизнь.
Оторвавшись от сладких губ, я с улыбкой спросил:
— Ну что, как тебе роль жены крутого бизнесмена? Привыкаешь помаленьку?
Ленка рассмеялась, игриво стукнула меня кулачком в плечо. Потом лукаво прищурилась:
— Вообще-то неплохо. Охрана, личный пляж, номер люкс. Одно смущает — как-то мало у меня подруг для светских тусовок. Оля, вон, всё по сайтам знакомств шастает.
Я фыркнул, закатив глаза. Ох уж эти бабы! Вечно им компашки не хватает, сплетни-интрижки развести.
Но тут Ленка вдруг посерьезнела. Задумчиво накрутив прядь волос на палец, она неуверенно протянула:
— Дим, я тут подумала… А Серый у тебя женат, нет? Может, их с Олькой это… свести, а?
Я на миг обалдел от такого предложения. Вытаращился на Ленку как дурак. А потом как представил нашу серьезную каменную морду Серегу с этой хохотушкой-кокеткой Олей… И заржал как конь, хлопая себя по ляжкам.
— Лен, ты чего удумала? Серый и Оля? Да они ж как лед и пламень, вода и масло! Друг друга живьем сожрут и не подавятся.
Но моя ненаглядная упрямо тряхнула кудрями, блеснула хитрющими глазищами. Поцокала языком:
— Это мы еще посмотрим. Знаешь, как в русских сказках говорится? Баба с возу — и волки сыты. Вот Серый твой тоже мужик видный, холостой. Грех такому зря пропадать.
Я только покачал головой, усмехнувшись. Ну, Ленка, ну чертовка! И ведь не отговоришь — сделает по-своему. Ладно, флаг ей в руки. Поглядим, что из этой авантюры выйдет.
А пока — к черту всё. У нас медовый месяц в разгаре. И я намерен любить мою девочку так, что солнце позавидует.
47
Я бережно опустил Лену на широкую кровать и навис сверху, заглядывая в ее сияющие глаза. В них плескалось столько любви, нежности, безграничного доверия, что у меня перехватило дыхание. Господи, чем я заслужил такое счастье? За какие такие подвиги мне досталась эта невероятная женщина?
Дрожащими пальцами я зарылся в шелковистые пряди ее волос, рассыпавшиеся по подушке медовым ореолом. Коснулся губами виска, скулы, трепещущих ресниц. Шептал сбивчиво, едва не захлебываясь нахлынувшими чувствами:
— Как же я люблю тебя, Ленусь. Ты моё солнце, мой свет, мое тепло. Не представляю, как я жил раньше без тебя. Наверное, и не жил вовсе — так, существовал…
Лена судорожно выдохнула, обвила руками мою шею. Притянула ближе, накрыла губы пылким поцелуем. Прерывисто прошептала, щекоча дыханием мою кожу:
— И ты моя жизнь, Дим. Дороже тебя у меня никого нет. Только ты, только наша семья. Всё остальное неважно.
Наши губы соприкоснулись вновь — трепетно, бережно. Будто мы боялись спугнуть это волшебное мгновение, разрушить магию близости. Сердце колотилось где-то у горла бешеным стаккато, кровь стучала в висках в такт с грохотом прибоя за распахнутым балконом.
Я целовал Лену так, словно в первый раз. Дразнил, изучал, поклонялся каждому миллиметру ее шелковой кожи. Покрывал россыпью нежных поцелуев точеные ключицы, трогательные ямочки над ними.
Ее запах кружил голову, дурманил похлеще самого крепкого вина. Тонкий аромат полевых цветов, едва уловимые ноты цитруса и моря. Мой личный сорт героина, мое персональное солнце.
Лена выгнулась мне навстречу, застонала тихонько. Ее пальцы путались в моих волосах, блуждали по напряженной спине. Прикосновения обжигали, заставляли покрываться мурашками, дарили острое, ни с чем не сравнимое наслаждение.
— Люблю тебя, — шептал я, покрывая лицо и шею Лены невесомыми поцелуями. — Обожаю. Боготворю. Ты мой ангел, мой идеал, мое всё. Господи, спасибо тебе за эту женщину!
Лена смеялась и плакала одновременно, крепче прижимаясь ко мне всем телом. Целовала скулы, веки, мужественный подбородок. Шептала прерывисто, всхлипывая от накативших эмоций:
— Мой герой. Мой защитник. Мое счастье. Как хорошо, что ты у меня есть, Димка. Не отпускай меня, слышишь? Никогда не отпускай!