Хуссейн и араб с моей сумкой стояли молча, ожидая пояснения.
— Хорошо. Я поясню. Дело в том, что я не только целитель, но и воин. Я воевал и неоднократно бывал ранен. Вы не могли не заметить этого по моему лицу. Ещё больше шрамов срыто сейчас под моей одеждой. И не единожды, будучи раненым, я находился между жизнью и смертью. Однако до того как стать воином, я немного разбирался в лекарствах. Поэтому однажды буквально вытащил себя с того света с помощью тех знаний, что в полубреду всплыли у меня в голове. И к счастью успел приготовить самый слабый эликсир. Дальше — больше: я излечился, начал готовить ещё и стал искать возможности и средства улучшить состав и действие своего эликсира. Я спас сам себя и теперь спасаю других. Но не всегда, не всегда, — грустно усмехнулся я, будто бы погружаясь в свои мысли и воспоминания. — Иногда это не удаётся. К тому же мне слишком часто приходится защищаться от многих и многих опасностей и не жалеть тех, кто посягает на мою жизнь и личное достоинство.
На секунду я утратил самообладание от нахлынувших воспоминаний, и черты моего лица исказились от ярости. Оба моих слушателя явно не ожидали такой жуткой метаморфозы и невольно отшатнулись от меня. Но через мгновение я вернул своему лицу прежний доброжелательный вид, вновь надев привычную благочестивую маску.
— А где вы воевали? — робко поинтересовался Хусейн.
— В Сомали.
— Ммм, значит, вы не афишируете себя?
— Да, жизнь научила меня быть осторожным с людьми. И мало кто знает, что у меня есть своя лаборатория. Я не склонен к открытости, о чём вам и говорю сейчас. Со мной обошлись справедливо. И, Аллах свидетель, я никогда не забываю добра.
— Хорошо. Салех, оставь нас и принеси деньги.
Араб, к которому обратился Хуссейн, поклонился и быстро вышел.
— Я уполномочен самим эмиром решить с вами все денежные проблемы с лекарствами. Вы можете мне рассказать о тех снадобьях, которые не были подвергнуты исследованиям? Или это останется для нас тайной?
— Пожалуйста, — я подошёл к столу и взял первый попавшийся пузырёк с желтоватой жидкостью. — Вот, например, этот эликсир — противоядие от всех животных ядов. Яд африканской кобры, экстракт листьев ***, истолчённый корень слоновой травы, ягоды *** и кора дерева ***. Прекрасный образчик, способный вывести токсины из подвергнувшегося отравлению организма гораздо лучше активированного угля и прочих лекарств. Да о чём я говорю? Какой уголь? Этот эликсир заставит яд выходить изо всех пор, с мочой, с соплями, слезами, тошнотой и желудочным соком. Жёсткое лекарство, но зато действенное. Человека буквально выворачивает наизнанку… Но что такое боль, если сохранена сама жизнь? Мне кажется, это в высшей степени достойный обмен, не правда ли?
И я прямо заглянул в глаза Хуссейна. Тот вздрогнул.
— Или вот, — я обвёл взглядом своё богатство, и в руках у меня оказался продолговатый, чуть вытянутый пузырёк из очень тёмного стекла. — Этот от астмы и вообще для лёгких. Кора ***, цветки ***, корни, вытяжка из крови, не буду говорить чьей, смола ливанского кедра, ну и так далее. Через месяц регулярного приёма изрядно облегчит муки больного, а через полгода полностью восстановит. Но капель требуется много. Не меньше пяти приёмов в день, по десять капель. Болезнь тяжёлая, что поделать. При этом (вкупе с другими препаратами) ставит человека на ноги за три месяца. Или вот это…
— Достаточно, — перебил меня Хуссейн. — Сколько вы хотите за них?
Вернулся уходивший за деньгами араб, и на стол рядом с лекарствами лёг кожаный дипломат. Повинуясь жесту Хуссейна, слуга вышел, и поверенный продолжил:
— Я готов приобрести ваши лекарства. Прошу вас дать краткое описание и озвучить цену.
— Пожалуйста.
Ставя пузырьки на стол, я кратко охарактеризовал каждый, называя примерную стоимость, какую хотел бы за него получить, и переходил к следующему.
Хуссейн почти не торговался, и вскоре я стал обладателем ещё пяти тысяч долларов. Правда, включая стоимость и всех отданных ранее афродизиаков. В дальнейшем с меня взяли подробные инструкции по применению и тщательно их записали. Отсчитав мне деньги, Хуссейн усмехнулся и спросил:
— Вы отставили пару флаконов и не рассказали, что в них.
— Ммм. Дело в том, что эти флаконы не продаются. Я заберу их с собой. Ведь мне предстоит долгая и трудная дорога в Пакистан. И совсем рядом — в Афганистане — идёт кровопролитная война. Лекарства могут мне понадобиться.
— И всё-таки: что это за лекарства?
— Вот это? — в руках у меня темнел чёрный флакон, выдолбленный из камня. — Это зелье регенерации.