Я покачала головой и открыла книгу на странице, где остановилась до этого. Там были закладки, и я собиралась проработать ее всю к тесту осенью. Я не собиралась добиваться желаемого без плана.
– Нужный колледж для меня важнее.
Кэллам делал вид, что изучает свою книгу, но я видела, что отвлекала его. Я понимала это, потому что он отвлекал меня. Теперь я сидела напротив него и сомневалась, что получится учиться.
– Почему ты избегал меня? – спросила я, прочитав один абзац в третий раз.
– Мы работали вместе каждый день. Как я тебя избегал?
– Помимо работы. Почему ты избегал меня? – не сдавалась я. Мы не столкнулись «случайно» на пробежке ни разу, и он точно пару раз развернулся и пошел в другую сторону, заметив меня.
– Я был занят, – он склонился над книгой.
– Ага, избегая меня.
– Не избегая, – сказал он. – Думая.
– О чем? – я поняла, что стучу карандашом, как он, и сунула его за ухо.
– О том, хочу ли пускать тебя на место в первом ряду в шоу «Кэллам – разрушитель тестов», – он поднял голову, почти выглядя смущенно.
– Слушай, если тебе неудобно из–за помощи мне, ничего. Обещаю, я не буду играть учителя, если ты против. Но мне нужно учиться, и если ты занят тем же, можно делать это вместе, – я прикусила губу и притихла. Почему так неловко было предлагать учиться вместе?
– Потому что страдать приятнее вместе?
Я улыбнулась книге.
– Как–то так.
Мы притихли. Лишь тихо гудели фонари и шумели сверчки. Я уже стала в пятый раз разбираться с проблемой, уже решая ее, когда Кэллам застонал.
– Ого. Я не думал, что учиться может быть тяжелее, а потом ты села напротив меня… – он захлопнул книгу.
– Обычно для учебы книги открывают, – я раскрыла его книгу.
– Если бы я думал, что это поможет, я бы принял твой совет, но лишь замена мозга поможет моим оценкам стать выше двенадцати процентов на экзамене. Я не хочу терять время, – он захлопнул книгу и отодвинул ее от меня.
Я вдохнула и сказала:
– Так в чем дело?
– У бабуина шансов сдать больше, чем у меня, – проворчал он, кусая ластик на карандаше. Конечно, у него были проблемы с текстами – пока он успокаивал себя, он пытался сгрызть карандаш.
– Ладно тебе, Кэллам. Ты умный. Тут кое–что еще, кроме пересадки мозга, – я не слушала, как он фыркал.
– Умные люди не ставят антирекорды, когда перед ними опускается тест.
Я закатила глаза. Я не привыкла его таким слышать. Мне это не нравилось. Мне нравился уверенный парень, что мог спасти мир и провести класс по бурной реке.
– Какая формула для площади поверхности куба? – вдруг спросила я.
Он в смятении прищурился.
– Что?
Я не моргнула и повторила.
– Площадь поверхности куба. Какая?
Он не моргнул и ответил:
– Шесть на эс в квадрате.
– Площадь круга?
Он не мешкал.
– Пи эр в квадрате.
– Порядок операций?
– ССУДПВ, – отозвался он, пожав плечами.
– А?
Он выдохнул.
– Скобки, степень, умножение, деление, прибавление, вычитание.
Я хотела задать еще вопрос, но перестала. Он знал это. Явно знал. Так в чем проблема?
– Знаю, – он будто читал мои мысли. – В этом нет смысла. Если я знаю тему, то и тест должен быть простым, да?
Я пожала вежливо плечами.
– Но во время теста у меня начинается туннельное зрение, и я не могу сосредоточиться на проблемах передо мной. Разум хочет думать обо всем, кроме вопросов в контрольной, – он опустил карандаш и потер лицо. – Я по десять раз читаю вопрос, но не понимаю чего от меня хотят. Порой кажется, что задания написаны на иностранном языке. Будто мозг собрал чемоданы и уехал в продолжительный отпуск.
Я кивнула, слушая его и думая.
– Так ты все знаешь, просто не можешь доказать тестом, – я замолчала, не зная, что делать. Когда я предложила ему помочь, я думала, что ему придется заучивать формулы и развивать понимание прочитанного. Я не знала, как помочь с таким. – Думаешь, ты просто отвлекаешься во время проверки, или у тебя боязнь тестов?
Кэллам развел руками, показывая на книги перед собой. Они были рваными, обтрепались по краям.
– Разве похоже, что я нашел ответ на этот вопрос?
Я кивала, а мозг искал решения или хоть какую–то помощь.
– Ты пробовал техники глубокого дыхания?
– Я о таких техниках и не слышал.
Я отметила это, как возможный вариант помощи.
– А как насчет позитивных утверждений, когда застрял? Ты такое пробовал?
– Если бы я знал, что такое, – он сморщил нос, словно я предложила нечто жуткое, – позитивные утверждения, может, я смог бы ответить.
– Ладно, ладно, – я медленно постучала карандашом по виску, шестеренки все крутились в голове. – Почему нам не провести небольшой тест, чтобы понять, как все происходит?
– Я уже знаю, как будет.
Я вскинула бровь.
– Я паду. От огня и без славы.
Я недовольно застонала.
– Нам явно нужно пополнить твой запас общими позитивными фразами, пока ты не застрял в пессимистах до конца жизни.
– Ненавижу быть как все.
– Да, это и так видно по твоим прическе и плейлисту.
Он снял кепку и тряхнул головой. Половина волос все еще была мокрой от душа, а другая половина торчала во все стороны.
– У меня нет прически.
Я цокнула языком.
– Вот именно.
После этого я сделала вид, что продолжила обучение. На полторы минуты.
– И все? Глубоко дышать и думать о хорошем? Так можно решить проблему?
Я вздохнула и, глядя на книгу, открыла его учебник и шлепнула по нему ладонью.
– Пока – да. Я посмотрю больше, когда окажусь перед компьютером, но пока попробуй глубоко дышать.
Кэллам за столом начал вдыхать и выдыхать так громко, будто рожал.
Когда он понял, что меня не отвлечь, он вернулся к книге. Он поерзал на скамье, вздохнул семь раз, простонал четыре раза, а потом застучал карандашом.
– Хватит уже стучать карандашом, – сказала я, опустив руку на карандаш. Конечно, он нее мог сосредоточиться – и я не могла из–за такого шума.
– Это меня успокаивает, – возмутился он.
– Правда? – я опустила карандаш в шов книги. – И поэтому ты отлично сдал все тесты.
Он нахмурился.
– Жестоко ты.
– Эй, я тут не для милости с тобой. Я тут, чтобы тебе помочь, – я широко улыбнулась ему.
Он не повелся.
– Эта «помощь» требует использования жестокой любви?
Я старалась не смеяться, ведь в остальное время он так обращался со мной. И он был хорош в этом. Я могла доказать это эмоциональными ранами.
– Думаешь, Хелен Келлер выучила язык знаков, потому что Энн Салливан была с ней милой и нежной?
Его рот раскрылся. Он моргнул.
– Ты сравниваешь меня с Хелен Келлер?
Я прикусила щеку изнутри, чтобы не рассмеяться.
– Это делаешь ты.
Он все смотрел на меня.
– У меня нет слов.
– Если придумаешь, можешь написать их у меня на руке.
Он покачал головой.
– Нет. Слов.
– Эй, меньше болтовни, больше дела, – я постучала по его книге и воспользовалась своим советом. Если я и дальше буду так на него отвлекаться, мы оба провалим экзамены.
Он пожал плечами, посмотрел на меня так, словно я была виновата в разговоре.
Я прочла два с половиной вопроса, когда одна из дверей домика открылась, и Наоми решительно выскочила на ступеньки. При виде нас она улыбнулась и помахала.
– Что вы тут делаете? У вас ночное рандеву? – она пошевелила бровями.
Я заерзала на скамье, словно меня застали за чем–то непристойным на столе. Кэллам закончил то, что он читал или пытался читать, и постучал по справочнику.
– Ночная учеба.
Наоми пожала плечами.
– Если захочешь заняться другим, хоть раз... – она смотрела на Кэллама, – мы собираемся в город, чтобы развлечься.
– Просто адски весело, но я – пас. Не горюйте без меня, – Кэллам помахал и вернулся к учебнику.