– Почему? Ты мне нравишься, Кэллам. Теперь я знаю, что я тебе нравлюсь, – да, так ведь было проще. Или нет.
– Не надо, – он покачал головой и стиснул зубы. – Мы не можем нравиться друг другу, иначе я не смогу продолжать.
Мое сердце быстро колотилось.
– Что продолжать?
– Притворяться, что я ничего не чувствую к тебе. Я не могу продолжать, если ты тоже ощущаешь такое, – я двигалась быстро, чтобы он не успел вырваться. Я сжала его запястье.
Я подошла ближе, скользнула ладонью ниже, переплела пальцы с его, и он закрыл глаза.
– Не надо.
Я была близко, ощущала запах его помытых волос, а еще запах природы, прилипший к нему. Свежий и мускусный. Чистый и земляной.
– Почему нет? – спросила я почти шепотом. Если кто–то подслушивал.
– Потому что этого слишком много. Слишком быстро. И я не люблю спешить, – он прищурился, но сжал мои пальцы. Почему ему было так сложно думать о нас?
– А я не переживаю, – я прижала другую ладонь к его груди, проверяя, можно ли. Он не вздрогнул, а будто прильнул ко мне.
– А стоило бы.
Я вдохнула.
– Если ты меня не поцелуешь... – я прикусила губу, глядя на его губы, думая, как они будут ощущаться на моих, – я тебя поцелую.
Грудь Кэллама вздымалась быстрее под моей рукой. Он так тяжело не дышал даже после долгого бега.
– Не надо.
Я улыбнулась, зная, что выиграла спор между нами. Я подошла ближе, наши тела почти соприкасались. Я уже ощущала тепло, исходящее от него.
– Ты меня не остановишь.
И он открыл глаза. Борьба пропала в них.
– Знаю, – он притянул меня ближе рукой. Наши тела прижались друг к другу.
Мои пальцы сжались на его груди, сдавив футболку. Хотелось сорвать ее, но я подавляла гормоны. Пока что. Только поцелуй. Футболку можно снять позже.
Он сильнее прижался ко мне, и я отпрянула на пару шагов, ощутила за собой край стола для пикника. Все. Мы поцелуемся. Наконец–то. После недель флирта и увиливаний, улыбок и хмурых взглядов мы делали этот шаг.
Он замер так еще на минуту, смотрел на меня, словно чего–то ждал. Я отклонила голову.
– Что? – спросила я, потому что думала, что понятно объяснила, что он меня поцелует.
Он посмотрел на мои губы, его глаза стали немного темнее.
– Ты обещала. И я жду этого.
Все во мне трепетало, я не дала себе усомниться в себе, привстала на носочки и притянула его к себе, сжав футболку и глядя в его глаза, пока приближалась к его губам. Он не моргнул.
Его губы были сначала твердыми, почти неподатливыми, но оттаяли, как только я коснулась их своими губами. Его глаза закрылись, а потом и мои, и я поцеловала его.
Я целовала Кэллама О’Коннора. Нежного, сладкого и немного неуверенного.
Наконец–то.
И он поцеловал меня в ответ. С силой, с поразительной уверенностью.
Его ладонь легла на мою талию, он обвил меня рукой, прижимая к столу для пикника. Он был на вкус как солнце и буря, целовался так, словно у нас была вся вечность.
Он целовал меня так, как я хотела бы целоваться всю жизнь. Будто я была всем.
ДВАДЦАТЬ ДВА
Остаток ночи я думала о поцелуе. И о том, что было после. Хотя было там не так и много.
Мы приступили к учебе. Ненадолго. А потом вернулись к поцелуям. Я не знала, как мы будем учиться теперь, когда пересекли решительно черту, но это придется понять, ведь мне нравилось целовать Кэллама, но мне нужно было сдать экзамены.
Мама была в постели, когда я прошла на носочках перед рассветом. Я тут же уснула, как только забралась в кровать.
Будильник зазвонил час и сорок пять минут спустя. Не круто.
Я собиралась пробежать две мили разогрева, четыре мили быстро, а потом милю или две, чтобы остыть. Но быстро бегать стоило после хорошего сна, так что я готовилась к страданиям.
Схватив со стойки банан, я съела его за четыре укуса, проглотила, вышла за дверь и побежала к дорожке.
Я пыталась думать о темпе, дыхании, но не могла. Я могла думать лишь о Кэлламе.
О том, как он целовался. Как я целовала его. Как он ощущался. Как он меня касался. Как его руки были мозолистыми на вид, но нежными на мне. Я думала, как никогда еще не ощущала половины того, что было с ним, когда была с другими парнями. Как я хотела сделать больше, чем поцелуй. Я бы позволила ему, если бы он не был сдержан.
В отличие от Китса до него, который думал, что поцелуи обязательно вели к главному блюду, Кэллам был рад целоваться, сколько того хотела я. Он не торопил меня, его руки не лезли, куда не позволяли, и я не ощущала вину от того, что поцелуй никуда не вел. Он не бормотал, что я дразнила, что у парней были другие потребности. Он улыбнулся, поцеловал меня в лоб и проводил меня до моего домика. Он даже дождался, пока я не уйду за дверь, как и прошлой ночью.
Я не следила за ним, чтобы заметить, как он стал двигаться легче. И я не заметила, как он тихо воскликнул, когда почти пропал из виду. Нет, я еще не так сильно влюбилась. Конечно, нет.
Так я пыталась убедить себя, когда услышала знакомые шаги, бегущие за мной.
– Так ты использовала меня ночью и решила подразнить утром? – он догнал меня и замедлился до моего темпа. – Вот уж не думал, что ты такая.
Мои часы запищали. Я миновала две мили – разминка закончилась. Я сбавила темп, и Кэллам сразу же подстроился.
– Я думала, раз ты не спал до четырех утра, ты решишь поспать, а не бегать, – сказала я, пытаясь не улыбаться, потому что человек не должен был улыбаться, пока бежал быстро. Правильнее было плакать.
– А я думал, что ты решишь поспать, ведь ушла в четыре утра, – он ткнул меня локтем. Одно прикосновение, и мой позвоночник словно стал жидким. – А потом я вспомнил, кто ты, и что ты не дашь такому удержать тебя от тренировки, – он ткнул меня снова. – И вот я здесь.
Дорожка стала шире, и я смогла отвести от нее взгляд. Я посмотрела на Кэллама.
– Почему ты не в футболке? – мой голос стал выше на две октавы. Я еще не видела, чтобы Кэллам бегал без футболки. Учитывая, что мы целовались, он явно продумал это. Пытался победить меня в моей игре.
– Ты смогла ночью порвать мою футболку, и я не хотел повторения утром. Я взял с собой лишь несколько, их нужно беречь, – он рассказывал, как я разрушала его ценные футболки, но я не слушала, отвлеченная.
Он замер, чтобы перевести дыхание, а я убрала футболку за край шортов. Я знала, что он посмотрел на меня и увидел, что я тоже сняла футболку. Я знала это, потому что услышала резкий вдох, а потом он побежал, дыша так шумно, что мог разбудить весь лес.
Я застыла, посмотрела на время на часах, а потом поспешила за ним. Он растянулся на дорожке, листья и прутики торчали из его волос, грязь была на лице.
– Ай.
Я прикусила щеку, чтобы не смеяться, когда поняла, что он в порядке, лишь немного ободрал колени и ладони. О, и задел эго.
– Ты просто споткнулся? – я присела рядом с ним и убрала прутик из–за уха.
– Нет, просто упал.
– На дороге, которую знаешь как свои пять пальцев? – Кэллам часто говорил, что знал все холмы, долины и тропы в десяти милях от лагеря лучше, чем свои пять пальцев.
– Я отвлекся, – он тряхнул головой пару раз и посмотрел на меня. Точнее, на мою грудь.
Я поправила лямку спортивного лифчика.
– Ага. Сколько лет ты бегаешь? Сколько жил в Калифорнии? Там девушек в спортивных лифчиках столько же, сколько парней в кепках.
Кэллам приподнялся на локте, кривясь. Он сильно упал. Если бы я знала, что так будет, не сняла бы футболку. Или все равно сняла бы. Особенно, учитывая, как он сейчас смотрел на меня.
– Да, но с ними я не целовался предыдущей ночью.
Я толкнула его в грудь, но ладонь осталась там. Я касалась его груди сквозь футболку, но не так. Не кожей на его теплой коже.
Мое сердце уже колотилось от бега, но теперь разогналось еще сильнее, когда его ладонь накрыла мою, прижимая к его груди и удерживая там.