Я рухнула сильно. И громко. Просто великолепно. Мисс Изящество собственной персоной.
Мне даже не надо было проверять, заметил ли кто мое падение. Повисшая тишина говорила сама за себя: не было лучшего способа влиться в лагерную жизнь и остаться незамеченной.
Руки и колени жгло так, будто кто–то прошёлся по ним наждачной бумагой, но я игнорировала эту боль. Когда я собиралась подняться, кто–то протянул мне руку.
– Ты в порядке?
Я смахнула пыль с колен и ладоней.
– Да. Я в норме, – ответила я, прежде чем взглянуть на говорящего. И правильно: потому что, как только я его увидела, то не смогла вымолвить ни слова.
«Ого…».
Инструктор по Байдаркам возвышался надо мной, протянув руку, словно я должна была ухватиться за нее. При нормальных обстоятельствах я бы позволила ему помочь мне, но ситуация была необычной, как и сам парень. Но в хорошем смысле.
Звучало странно, но я не знала, как описать его по–другому. Я не могла отвести взгляда, но не потому, что он вписывался в образ горячего парня, знаете, с той прической, улыбкой и крутой челюстью. Он был другим типом. С достаточным количеством странностей, что делало его интересным, и своими недостатками, притягивающими взгляд.
Его волосы были в полном беспорядке. Хотя кожа у него была чистой, его лицо пересекали два довольно больших шрама: один ровный над верхней губой и более грубый на виске. Горбинка на носу говорила о том, что он сломал нос хотя бы единожды.
Ну, сломал он пару костей и получил шрамы – удачи ему. У меня тоже были свои шрамы, просто не столь очевидные.
Я не могла понять карие у него глаза или зеленые, так же как и его волосы: блондин он или брюнет. Даже его фигура была неоднозначной: то ли подтянутой, то ли тощей.
– Уверена, что в порядке? – он нахмурился, когда я застыла, все ещё глядя на него, как идиотка.
«Возьми себя в руки. Он не первый понравившийся тебе парень».
Я заставила себя отвести взгляд, прежде чем ответить:
– Да. Я уверена.
– Ну, начало положено.
Я словно слышала улыбку в его голосе, которая заставила меня захотеть взглянуть на него. О да, его улыбка была так же великолепна, как и звучала. Немного кривая. Его глаза тоже смеялись.
– Остальным займешься позже.
Это заставило меня улыбнуться. Глупо, снова.
Я напоминала себе, что не была помешана на парнях. У меня не дрожали коленки, не пропадал дар речи. Я была независимой. Все делала сама. Я считала, что парни были прекрасным бонусом, но не вершиной всех мечтаний. Таким было мое кредо.
Так какого черта я вела себя как в глупом кошмаре, так ему улыбаясь? Особенно, когда мои прошлые отношения с треском провалились.
– Ты занята? – вдруг спросил он, взглянув на группу на лужайке.
«Да. Занята. Оцениванием тебя и упреками за это».
– Нет, – ответила я, позабыв обо всех своих делах, ждавших исполнения до того, как мое падение всполошило весь лагерь.
– Можешь помочь кое с чем?
– Да, – выпалила я, поздно осознав, что не знаю, на что согласилась.
– Мне нужна твоя помощь здесь, – он кивнул в сторону лужайки и туристов.
Когда он снова протянул руку в ожидании, я оттолкнулась от крыльца и поднялась. Я едва могла смотреть на этого парня – все пошло бы крахом, если бы я дотронулась до него.
Он направился к лужайке, оборачиваясь, чтобы убедиться, что я иду следом.
– С чем именно я должна помочь? – спросила я, стараясь не глазеть на то, как двигаются его бедра при ходьбе… или его зад в действии.
Мне нужно было вмешательство. Чертов удар реальности. Мне нужно было перестать замечать все прекрасное в этом парне и найти что–то плохое. Я начала повторять в голове одну и ту же фразу:
«Это слишком хорошо, чтобы быть правдой».
– Я хочу показать на тебе, как пользоваться спасательным жилетом.
Он потряс гигантским оранжевым жилетом в воздухе и поманил меня другой рукой.
«Слишком хорошо, чтобы быть правдой. Слишком хорошо», – бормотала я мысленно, подходя к нему.
Туристы любезно зааплодировали добровольцу–жертве падения. Он присоединился к ним и тоже захлопал.
Я сделала небольшой реверанс и напомнила себе, что обещала и не хотела знакомиться с парнями. Мне без того хватало проблем.
Он без раздумий встал позади меня и просунул мои руки в жилет.
– Чтобы убить время, сыграем в любимую игру лагеря Кисмет. «Узнать тебя поближе».
Я проглотила ком в горле. Лучше уж пройтись по горячим углям. Лицом.
– Не волнуйся. Это не больно.
Он выглянул из–за меня, словно знал, что я буду в панике от перспективы излить душу кучке незнакомцев.
– Откуда ты? – спросил он, уже стоя передо мной и застегивая жилет.
Я выдохнула. Не больно.
– Калифорния.
Послышался свист среди наблюдавших.
– Земляки, – он кивнул мне так, словно нас что–то связывало.
Я тоже кивнула, будто знала, что это значило.
– Из какой части?
– Санта–Моника, – ответила я.
Он присвистнул и застегнул пряжку на жилете.
– Должно быть, там хорошо. Песок и пляж.
Я не знала, дразнил он меня или говорил серьезно. Его лицо говорило о первом, но голос – об обратном.
– А откуда ты?
Вот так. Теперь это была честная игра.
– Оттуда, где нет пляжа и песка.
Он затянул следующий ремешок на моей груди, когда я кашлянула. Должно быть, они подумал, что это намек на его размытый ответ. И это сработало.
– Инглвуд, – ответил он. – Дом, милый дом.
– Оу, – сказала я, немного удивившись. Не то чтобы я провела там много времени или знала достаточно местных людей, но он не говорил и не одевался как те, кого я знала.
– Сколько тебе лет, Санта–Моника?
– Семнадцать. Почти восемнадцать.
Когда он застегнул последнюю пряжку, я вдохнула. Все это время я не дышала.
– А тебе, Инглвуд?
– Недавно исполнилось восемнадцать. Я родился в прекрасное время.
Он снова покачал головой, будто между нами возникла новая связь. Я сделала так же в ответ, все ещё ничего не понимая. Боже, какая я глупая.
Тихий смешок пролетел по группе туристов, о существовании которых в последние три с половиной секунды я забыла.
Я потрясла головой и дала себе знаменитый пинок под зад, чтобы выбросить из головы все это.
– Так, теперь мы знаем, откуда ты. Может, пора узнать и твоё имя.
Он поправил жилет на плечах. Грубо. Он не относился ко мне как к нежному цветку. Одной моей части это нравилось, но другая не была так уверена.
– Финикс, – ответила я.
Говорила ли я это лично ему или группе людей? На всякий случай, я сказала это достаточно громко, чтобы все могли услышать.
– Как мифическая птица, что восстала из пепла.
Он указал руками на жилет и взглянул на туристов так, будто сейчас было самое время для вопросов, если таковые имелись. Я никогда не думала, что использование спасательного жилета требует столь тщательной демонстрации. Это казалось очевидным.
– Моя мама говорит, что наши имена отражают то, чем мы становимся. Думаешь, она права?
– Это вопрос с подвохом, – ответила я
– Почему?
Судя по самодовольной ухмылке, что он мне послал, он знал ответ.
– Потому что если я отвечу, что она права, то подтвержу, что я птица, восставшая из пепла, а если нет, то оскорблю твою маму.
Он проверил, плотно ли сидит жилет, пару раз сильно дёрнув за застёжки и грубо встряхнув их.
– Подвоха нет. Клянусь. Просто вопрос.
Я вела беседу с милым парнем на глазах у десятка людей, стоя в оранжевом спасательном жилете. Впервые. Надеюсь, этот раз был и последним.
– Ну, я явно не похожа на птицу. Так что вот ответ на твой вопрос.
Он прищурился.
– Хочешь сказать, что моя мама ошиблась? Что она врет?
Мои плечи под жилетом опустились. Великолепно. Теперь я его оскорбила.