Маме она не понравится...
Усталая складка морщин легла между бровей. Пожилая женщина в видавшем виды кухонном переднике тяжко вздохнула:
- Девушку-то когда найдешь, а, сынок? Взрослый уже, а живешь один, невеста у тебя есть? Внуков-то мне ждать? Я не молодею, хочется ляльку уже няньчить.
Я поджал губы и задумчиво помешал чай ложечкой.
- Есть у меня девушка, мам. Есть. Не беспокойся.
Старушка смахнула со стола только ей видимые крошки и облокотившись на кухонный гарнитур, продолжила:
- А не знакомишь почему? Не привел еще что? Красивая она у тебя, или как? Где работает?
Мягким золотисто- желтым светом горела лампа, пахло закипающим малиновым компотом и чем-то еще, теплым и приятным, запах навевал воспоминания о детстве в деревне. Я зажмурил глаза и явственно увидел нашу старую дачу, стол накрытый липнущей к рукам пленкой, мастерящего в углу скворечник еще молодого отца и маму, окруженную облаком муки, вечно улыбающуюся и всегда в приподнятом настроении. Вспомнил как всей семьей перебирали красную смородину, побольше в пирог, поменьше в варенье. Перед глазами промелькнул образ улыбающихся родителей, держащихся за руки. Видение неловко отмахивающейся от отца полотенцем мамы, увидевшей что я заметил как они целуюся. Вспомнил, что тогда, в детстве, не было никаких страхов, я был уверен, что родители будут вечно молоды. Так казалось до того дня, как от рака сгорел отец. Всего четыре месяца и он больше не приносил матери цветы, больше не мастерил на даче, больше не улыбался. Замотав головой, я вынырнул из своих видений, удивительно, но все светлые воспоминания о детстве всегда скатывались к дню смерти отца. В родительском доме было до жути хорошо, и мне не хотелось разрушать весь этот уют.
- Красивая, красивая. Даже очень. А работает в одной очень серьезной компании.
— Прям совсем серьезной? - взмахнула руками мама.
— Ты даже не представляешь, насколько. Мам, давай хватит,а? Можно я чай попью спокойно?
- А когда познакомишь нас уже?
Я поднял глаза и посмотрел на мать. Морщинки тонкой паутинкой распустились по коже. Некогда лазурные глаза выцвели и стали почти прозрачными. Руки, так ласково уврывавшие одеялом в детстве сейчас почти постоянно подрагивали. Годы, раньше бежавшие ленивым ручейком,теперь неслись со всей дурью бурной горной рекой, уносили молодость, красоту и главное здоровье. Ужас, от понимая скоротечности времени, заполз холодком в душу.
- Я надеюсь не увидитесь. Никогда, ясно, никогда! - я даже заорал от давившего грудь страха. Я вскочил со стула и задев чашку с кипятком, выбежал из квартиры родителей.
Захлопывая дверь я посмотрел на кухню. Мать растерянно глядела на растекающуюся по столу чайную лужу, в ее глазах сверкнули слезы.
- Прости мам, прости, но так будет лучше, так у тебя будет больше времени.
Познакомились мы осенним днем. Я ехал в автобусе. Смотрел в окно, думал о дрянной погоде и мечтал хоть немного поспать. Дело было во время сессии — самого беспокойного времени для студента. Настроение ни к черту, философ опять завалил мне зачет, и пересдача на комисии маячила где-то на горизонте. Я сидел с откровенно кислым лицом. Ровно до того момента, как автобус остановился, и в него вошла она.
Чудна'я девушка с немного резкими, но удивительно красивыми чертами лица и густыми,манящими своей мягкостью волосами до плеч, модного нынче пепельного оттенка. Глаза тоже серые, а может, черные, или даже синие. Глубокого холодного цвета, меняющегося в зависимости от упавшего на лицо осеннего солнечного зайчика, отскочившего случайно от стекла автобусных окон.
С первого взгляда я оказался влюблен.
Свободных мест в автобусе, кроме того, что было рядом со мной, не имелось, и я с надеждой сжал кулаки. Она оглянулась, поняла, что сидеть больше негде, и аккуратно примостилась на краешек кресла.
Заговорить я не решился. Так и проехали две остановки — в полном молчании. Я елозил на кресле, потирал вспотевшие ладони и искоса поглядывал на красавицу. Она сидела ровно, с прямой спиной, устремив строгий взгляд между впереди стоящих кресел, изредка поднимая и опуская указательный палец, лежащий на коленях, отстукивая неровный ритм.
Когда пневматические двери автобуса распахнулись в третий раз, в него хлынули пассажиры — и среди плотного потока серых лиц и черных шапок моя соседка по месту взволнованно взглянула на мимо проходившего мальчика лет десяти. Она схватила его за капюшон и четко произнесла:
— Если хочешь жить — выйди из автобуса.
— Но...
— Выйди. Из. Автобуса.
Она поднялась и грациозно выпорхнула из заполненного транспорта, ловко маниврируя между серой людской массой.