И это так влекло к нему!
Но мама не разрешала мне играть с ним
И почему-то как можно скорее уводила меня от него,
А иногда вообще прятала в дальних покоях Палатинских дворцов.
А я сердился на нее! Я хотел играть под музыку или танцы!
Позднее, правда, Элагабал перестал звать меня на свои праздники,
А потом вообще как-то странно – недобро – стал смотреть на меня,
И мама все чаще вообще прятала меня от него.
(с улыбкой)
Мама!… Маменька!… Как же она всегда заботилась обо мне!
Она была строга, не разрешала мне никаких послаблений,
Но я всегда чувствовал, что она любит меня.
Сестер моих она тоже любила, но меня – сильнее.
Я чувствовал, что во мне – все ее надежды.
Она растила меня, воспитывала меня, готовила, оберегала.
Она всегда старалась все решить за меня, все сделать за меня.
(прислушиваясь)
Вот и сейчас она в соседней зале
Говорит с сенаторами и военачальниками,
Обсуждает, как умиротворить воинов.
(раздражаясь)
Она всегда все хотела делать сама!
(еще больше раздражается)
Она хотела и государством управлять!
Хорошо, что ей с самого начала хватило ума
Не претендовать на власть прямо,
Как претендовала Агриппина – мать Нерона.
Вот та и погибла, убитая по приказу сына.
У нас с маменькой другие отношения:
Она гордится мной,
И она знает, как нужно поступать, знает, как нужно сделать.
Она и сейчас наверняка придумает, как задобрить воинов.
Александр идет к выходу в соседнюю залу, открывает занавесь над ним
АЛЕКСАНДР
Да, мама, я не сплю. Вы говорите?
(несколько поспешно, закрывая дверь)
Говорите-говорите!
(отходя от двери)
Знаю, что надо мной смеялись,
Когда я провозгласил маму и бабушку императрицами – Августами,
И объявил, что буду именоваться
«Александр Август, сын Мамеи Августы, внук Мэсы Августы».
Меня, знаю, даже называли «Александр Мамеин»,
Думали оскорбить меня этим – мол, «мамин сын».
А я наоборот, горжусь маменькой.
И я да – пока был молодым, следовал советам маменьки и бабушки -
Они же все правильно советовали.
И деньги они очень бережливо тратили.
Мы сократили все расходы,
Переплавили лишние золотые и серебряные сосуды
И продали драгоценные камни, которыми окружил себя Элагабал,
И все деньги – в казну.
А потом я повзрослел и стал сам принимать решения.
Маменька убедила меня обучиться ораторскому мастерству,
Чтобы воинов убеждать не золотом, а словами -
И по ее совету я так всегда и делал.
Мама плохого не посоветует, она все правильно говорит.
Да и бережливость нужно проявлять.
(задумывается)
И жену мне хорошую мама нашла!
Саллюстия… Какой прекрасной парой мы были!
Мы так любили друг друга!…
(молчит)
Давно я не вспоминал ее.
(молчит)
А потом однажды маменька сказала,
Что нам с Саллюстией нужно расстаться,
Потому что ее отец стал что-то злоумышлять против меня.
Ее отца…
(пауза)
Убили…
(пауза)
Наверное..
(пауза)
Ну, я не знаю, что с ним стало,
А Саллюстию мама отправила жить в Африку, в Киренаику.
(молчит, потом говорит с неуверенной убежденностью)
Ну, наверное, так было лучше.
Для всех лучше.
(воодушевляется)
Я Саллюстии решил письма писать -
Наверное, мои, императорские, письма
Ей доставили бы даже в ссылку в Киренаику!
Написал – но мама увидела его и порвала
И запретила мне впредь даже думать о Саллюстии.
(тревожась)
Очень надеюсь, что Саллюстия не пострадала.
(успокаиваясь)
Что же я больше не женился? Ведь империи нужен наследник.
Ладно, вернемся в Рим – и тогда сразу же женюсь.
(прислушивается, потом говорит встревоженно)
А почему так тихо в соседней зале?
Подходит к двери, открывает занавесь, смотрит.
АЛЕКСАНДР
(удивленно и одновременно испуганно)
Тут пусто! Тут никого нет!
(немного успокоившись)
Только два преторианца у двери.
(понимающе)
А – мама с моими советниками
Пошли, наверное, уговаривать легионеров.
(хмурясь)
Чего им, легионерам, не хватает?
Служат, жалованье получают.
(в размышлении)
А сколько они получают жалованья? Ведь я им ни разу его не повышал.
Собрался один раз повысить – но мама меня отговорила,