– Чувствуешь, какой здесь воздух? Совсем как у нас на Ушинском, я словно в детство возвращаюсь – забываю обо всех проблемах и неприятностях, здороваюсь с каждым деревцем, разговариваю с цветочками. Смотри – розочки что-то захирели, давай навозной водой польем – они это любят. А у вишни ветка обломилась, обрезать надо. Видишь, сколько забот – отдыхай душой и телом!
– Телом? А кто копает грядки? – засмеялась мама.
– Сама, конечно, и рассаду сажаю, как ты учила – бочком, стебельком вдоль лунки. Зимой пожаришь картошечки, да с помидорчиком из банки – классный ужин! – тогда мы еще не знали, что жареная картошка – это яд.
Дача ей понравилась, впрочем, как почти все из того, что я делала:
– Ничего себе домик отгрохала – две комнаты, огромная веранда!
– Почти пятьдесят квадратных метров, – не удержалась я от похвальбы, – вот только сад пока реденький.
– Так давай купим еще одну яблоньку? – и мы на другой день купили саженец – купили и приехали опять:
– Каждый человек в своей жизни должен посадить хотя бы одно дерево! – приговаривала она, утаптывая землю вокруг тоненького ствола…
Волгоград, 2005 год, на моей даче
***
У подножия Домбая, в горном местечке Теберда, под высокой горой, приютился пансионат «Зори Кавказа», принадлежащий управлению нашего деда Коли. Дорожники построили пару четырехэтажных корпусов, столовую и баньку, а фабрика «Восход» их «обшила» – повесили шторы на окна, постелили ковры, сшили одежду для горничных.
Когда мы всей семьей приезжали в Теберду, «гульбище» закатывали знатное. В лесу, поодаль от больших корпусов, открывался «директорский» домик, рядом готовилась банька, где бассейн, как любила мама, был не очень холодным, а стол ломился от кавказских закусок.
У меня однажды случился там «курортный роман» – встречались с кавалером дня четыре, а на пятый за мной приехала мама. Я попыталась отпроситься еще на пару дней, но мой воздыхатель видимо не прошел мамин «фейс-контроль».
– Собирайся! – было велено мне.
«Воздыхателю» это совсем не понравилось, и он смело пошел отпросить меня до конца его путевки. Эх, глупый! Надо было знать мою мамочку – она умела бросить только одно слово и все твои планы сразу накрывались «бордовой шляпой».
Будучи начальником среднего звена, кавалер говорил убежденно – мол, отдохнем еще пару дней, и ваша дочка приедет целой и невредимой.
– На чем приедет? – невинно спросила мама.
– Как на чем? На автобусе.
Из маминых глаз плеснуло неподдельное удивление, потом легкое презрение к собеседнику, а также ну совершенная невозможность предлагаемого варианта:
– Моя дочь – на автобусе? – засмеялась мама. И перед очевидной демонстрацией несостоятельности кавалера все мои намерения задержаться тут же улетучились – ведь у ворот ожидала белая мамина Волга…
Жесточайшая аллергия заставляла меня на все лето выезжать в Теберду. Тем августом подруга Ленка напросилась тоже:
– Я с тобой – подальше от этого пыльного города!
– Договорились. Собираем детишек, отправляемся в Ставрополь, а оттуда на Кавказ!
В пансионат «Зори Кавказа» отец вез на своем автомобиле – бежевой шестерке, которая в те годы была показателем особого благополучия. Сидя на заднем сидении, закрыв все окна и сжимая в руке носовой платок, я исходила соплями и чихами. А природа с каждым километром становилась все прекраснее – воздух вкусно-пьянящим, горы, покрытые альпийскими лугами – великолепнее, речушки норовистее. Наконец остановились у разноцветных столиков под раскидистыми вековыми дубами. Кафешка так и называлась: «Дубки».
Все! Теперь можно открыть окна машины и выбросить носовые платки – именно здесь, возле этих «Дубков», моя аллергия проходила бесследно – как будто её и не было.
Отец вышел из машины и сразу встрял в разговор каких-то иностранцев – говорил на непонятном языке, размахивал руками и счастливо улыбался – мы опешили. Оказалось, в кафе расположились кубинцы, отдыхающие в Домбае. Отец, в начале семидесятых работавший на Кубе (и утверждавший, что он всего лишь преподавал в Гаванском университете), был несказанно рад этой нечаянной встрече. Обрадовались и туристы, увидев на чужбине человека, говорившего на их родном испанском языке. Они обнимались с отцом, дарили нашим детям жвачки, которые в те годы мы и в глаза не видели, потом все вместе фотографировались, и мы их еле-еле оторвали их друг от друга. Всю остальную дорогу отец жалел о том, что встреча была так коротка, что был за рулем и не смог выпить с «омигас» по рюмке водочки и предавался воспоминаниям о счастливых годах, проведенных на Кубе.